«Не забывайте, – учила нас мама, – то, что нас не убивает, делает сильнее».

«Если это так, то я уже должна быть Геркулесом», – ответила ей Лори.

Через несколько дней Лорины волдыри лопнули, и из них потекла жидкость. На протяжении нескольких последующих недель Лори очень мучилась от ожогов, и ей было трудно спать. А если во сне она скидывала с себя одеяло, чтобы оно не давило на волдыри, она мерзла.

Однажды той зимой я пришла в дом одноклассницы Кэрри Блэнкшип, чтобы вместе сделать один школьный проект. Отец Кэрри работал администратором в городском госпитале, а его семья жила в красивом кирпичном доме на центральной улице города. Стены гостиной этого дома были желто-коричневыми, а цвет занавесок был подобран в тон мебели. На стене висела фотография старшей сестры Кэрри, сделанная на окончание школы. Весь дом был красивым и аккуратным.

Рядом с дверью на стене я заметила небольшую коробочку с рычажком и расположенным над ним рядом цифр. Отец семейства заметил, что я с интересом рассматриваю эту коробочку, и сказал: «Это термостат – для того, чтобы изменить температуру в доме, надо двигать рычаг».

Я решила, что он надо мной шутит, но он подвинул рычажок, и я услышала, что в подвале что-то взревело.

«Там внизу находится котел», – объяснил он.

Он подвел меня к батарее и попросил ее пощупать. Я ощутила, что батарея становится теплее. Я не хотела подавать вида, как сильно удивлена этим новым для меня устройством, и потом на протяжении нескольких ночей мне снился сон о том, что у нас на Литтл Хобарт Стрит появился такой же термостат. Мне снилось, что для того, чтобы в нашем доме стало теплее, надо всего лишь немного подвинуть рычажок.

Во время нашей второй зимы в Уэлче умерла Эрма. Она скончалась в пору последних зимних метелей. Папа сказал, что у нее отказала печень. Мама заявила, что Эрма допилась до смерти: «Алкоголизм – это верная смерть. Можно с таким же успехом засунуть голову в духовой шкаф и включить газ. Алкоголизм ведет к той же верной смерти, но чуть медленнее».

Эрма тщательно подготовилась к своей кончине. На протяжении многих лет она читала только объявления о смертях в местной газете. Она вырезала из газеты некрологи в черной рамке и сохраняла их. Тексты этих некрологов она использовала в качестве рабочего материала для написания собственного объявления о смерти, которое она постоянно перерабатывала и дополняла. Кроме того, она оставила несколько написанных от руки страниц с точными указаниями о том, как ее надо похоронить. Эрма выбрала гимны и молитвы, которые должны звучать во время заупокойной службы, нашла похоронное бюро, заказала по каталогу фиолетовое платье, в котором хотела лежать в гробу, и даже выбрала себе гроб нежно-фиолетового цвета с двумя блестящими хромированными ручками.

Смерть Эрмы обострила мамины религиозные чувства. В ожидании священника мама вынула четки и начала молиться за душу покойной, которая, по мнению мамы, была в опасности потому, что она фактически совершила самоубийство, убив себя алкоголем. Мама пыталась нас заставить целовать покойную бабушку. Мы наотрез отказались. Тогда мама вышла впереди всех скорбящих, встала на колени и поцеловала покойницу в щеку с таким оглушительным звуком засоса, что он был слышен даже в самых удаленных уголках церкви.

Я сидела рядом с папой. Он впервые за всю мою жизнь надел галстук, который называл «удавкой повешенного». Папа был явно подавлен. Я была этому немного удивлена, потому что мне казалось, что Эрма не оказала на него какого-либо положительного влияния. Мне казалось, что он должен радоваться, что освободился от связи с ней.

По дороге домой мама попросила нас сказать об Эрме что-нибудь хорошее. Лори произнесла: «Тили-бом, тили-бом, ведьма умерла».

Мы с Брайаном начали хихикать. Папа повернулся и так враждебно посмотрел на Лори, что я думала, он ее ударит. «Дети, это была моя мать! Мне за вас стыдно! Понимаете, стыдно!» – сказал папа.

Папа развернулся и пошел в сторону бара Junior’s. Все мы смотрели ему вслед.

«Тебе все еще за нас стыдно?» – крикнула Лори. Папа не остановился и не оглянулся.

Минуло четыре дня после этих событий, а папа так и не являлся домой, и мама отправила меня за ним. «Почему я всегда должна за ним бегать?» – спросила я.

«Потому что ты – его любимица, – ответила мама. – И если ты его попросишь, он вернется домой».

В первую очередь я пошла к Фриманам, от которых за десять центов можно было позвонить. Я позвонила дедушке и спросила его, знает ли он, где папа. Дедушка не имел понятия об этом.

Когда я повесила трубку, Фриман спросил: «А когда вы у себя поставите телефон?»

«Мама не любит телефоны, – ответила я и положила десять центов на журнальный столик. – Она считает, что это слишком безличное средство общения».

Потом я пошла в бар Junior’s. Это был самый лучший бар города: там делали гамбургеры и картошку фри.

«Привет! – крикнул мне один из завсегдатаев заведения. – Смотрите, это дочка Рекса. Как дела, дорогая?»

«Спасибо, – ответила я. – Не знаете, где папа?»

«Рекс? – Мужчина повернулся к сидящему рядом с ним человеку. – А где старина Рекс?»

«Сегодня утром я видел его в Howdy House».

«Послушай, ты что-то бледная. Садись и выпей Coca-Colа за счет заведения», – сказал бармен.

«Нет, спасибо. У меня дела».

Я пошла в Howdy House, который был чуть хуже бара Junior’s. Там было темнее и места было меньше, а единственным блюдом, которое там могли предложить, была яичница. Местный бармен сказал, что папа пошел в Pub, который был еще хуже этого заведения. Там было темно, как безлунной ночью, стойка бара была липкой, и еды там вообще не предлагали. В этом пабе я и нашла папу, который рассказывал всем желающим истории из своей жизни.

Увидев меня, папа прервал свой рассказ и отвел в сторону, как всегда делал при моем появлении в барах. Я не хотела искать его по барам, а он не хотел, чтобы его, как нашкодившего школьника, вызывали домой. Сперва он окинул меня холодным взглядом, а потом улыбнулся.

«Привет, Горный Козленок! Что ты делаешь в этой дыре?» – спросил он.

«Мама просит тебя вернуться домой», – отвечала я.

«Вот как?» – Папа заказал мне Coca-Colа, а себе очередное виски. Я сказала, что ему пора возвращаться, но он тянул и заказывал новые шоты, словно решил выпить как можно больше перед тем, как явится домой. Он проковылял в туалет, вернулся, заказал еще один шот «на дорожку», стукнул рюмкой о стол и двинулся к двери. Открывая дверь, он потерял равновесие и упал.

«Дорогая, ты его до дома не дотащишь, – сказал один из посетителей. – Давай я вас подвезу».

«Спасибо, сэр, – поблагодарила его я. – Если вам не очень сложно».

Несколько мужчин помогли загрузить папу в багажник пикапа. Стояла ранняя весна, вечерело, люди возвращались домой. Папа затянул одну из своих любимых песен.