Мы подъехали к дому. Оттуда вышли 15-летняя дочь Джона от первого брака Джессика, Брайан со своей восьмилетней дочкой Вероникой и их мастиф по кличке Чарли. Со времени похорон папы Брайан тоже практически не видел маму. Он обнял ее и тут же стал шутить по поводу подарков из помойки, которые она принесла нам в своих пакетах: старые книги и журналы, потускневшее столовое «серебро» и лишь слегка потрескавшиеся фарфоровые чашки двадцатых годов.

Брайан стал неоднократно награжденным сержантом и детективом, возглавлявшим отдел по борьбе с организованной преступностью. Он расстался со своей женой приблизительно в то время, когда я ушла от Эрика. Брайан решил утешить себя после развода и купил большой дом в Бруклине и сам поменял проводку, починил канализацию, укрепил фундамент и построил новую веранду. Второй раз в своей жизни он купил дом-развалюху и сделал из него конфетку. Сейчас его обхаживали, по крайней мере, две женщины. Все у него в жизни было хорошо.

Мы показали маме наш подготовленный к зиме сад, где работали мы с Джоном. Мы сгребали граблями листья и сжигали их, обрезали мертвые стебли многолетних цветов, мульчировали грядки, перелопачивали недозревший компост и взрыхляли приствольные круги плодовых деревьев, вырыли клубни георгинов, положили их в ведро с песком и поставили в погреб. Джон спилил мертвый клен, забрался на крышу и заменил прогнившую кедровую кровельную дранку.

Мама одобрительно кивала. Ей нравилось, когда люди ведут натуральное хозяйство и являются в некоторой степени независимыми. Ей понравились обвившая сарай глициния, дикий виноград и небольшая бамбуковая рощица на задах участка. А когда она увидела закрытый на зиму тентом мягкий бассейн, то не удержалась и прыгнула на тент, чтобы проверить, выдержит ли он ее вес. Тент не выдержал, мама засмеялась, Чарли залаял. Джон и Брайан помогли маме выбраться из бассейна. Дочка Брайана Вероника не видела бабушку со времен, когда ей было два-три года, и смотрела на нее с изумлением.

«Да, бабушка Уоллс совсем не похожа на других бабушек», – сказала ей я.

«Ох, не похожа», – согласилась Вероника.

Дочь Джона Джессика, повернувшись ко мне, сказала: «Но смеется она точно так же, как ты».

Я показала Лори с мамой дом. Я приезжала в город по делам только раз в неделю, а большую часть времени мы с Джоном работали дома. Это был первый дом, которым я владела. Маме и Лори понравился пол из паркетной доски, стропила на потолке и камин. Мама обратила внимание на египетскую кушетку с выгнутыми ножками и спинкой, инкрустированной перламутром, которую я купила на блошином рынке. Она одобрительно кивнула: «В каждом доме должен быть предмет мебели в очень дурном вкусе».

На кухне пахло запеченной в духовке индейкой, которую Джон готовил с начинкой из яблок, грибов, грецких орехов и хлебных крошек со специями. В дополнение ко всему этому Джон приготовил дикий рис, клюквенный соус и запеченный кабачок. Я испекла три пирога из яблок из соседнего сада.

«Бинго!» – закричал Брайан.

«Вот мы наедимся!» – ответила я.

Он смотрел на расставленную на столе снедь. Я знала, что он каждый раз думает при виде богатого и щедрого стола. «Знаете, если подойти к вопросу серьезно, то не так уж сложно обеспечить, чтобы на столе всегда было много вкусной и полезной еды», – произнес Брайан.

«Брайан, – сказала Лори, – сам знаешь, что бывает с тем, кто старое помянет».

После того как мы сели за стол, мама сообщила нам хорошие новости. Она уже жила в сквоте пятнадцать лет, и, наконец-то, власти города решили продать сквотерам оккупированные ими квартиры за один доллар с семьи. Она объяснила, что не может остаться с нами надолго, потому что ей надо возвращаться на собрание домоуправления сквотеров. Кроме того, мама сообщила, что связалась с Морин, которая по-прежнему живет в Калифорнии, и что наша младшая сестра вроде бы планирует навестить всех нас в Нью-Йорке.

Мы начали вспоминать самые смелые и дерзкие папины выходки. Как он позволил мне погладить гепарда, ловил со мной Чертенка и дарил нам всем звезды на Рождество.

«Нам надо за него выпить», – предложил Джон.

Мама задумчиво посмотрела на потолок. «Вот, наконец, поняла, – сказала она и подняла свой бокал: – Жизнь с вашим отцом никогда не была скучной».

Мы подняли бокалы. Мне показалось, что я слышу папин тихий смех, вызванный маминым тостом. Он всегда тихо посмеивался, когда ему что-то очень нравилось. На улице темнело. Неожиданно поднялся сильный ветер, застучали ставни окон, и пламя свечей на столе трепетно задрожало, освещая зыбкую границу между турбулентностью и порядком.

Благодарю моего брата Брайана за поддержку, которую он оказывал мне в детстве и во время написания этой книги. Очень признательна моей матери за ее веру в искусство и поддержку идеи создания этой книги. Спасибо моей замечательной и талантливой старшей сестре Лори и младшей сестре Морин, которых я всегда буду любить. И моему отцу Рексу Уоллсу за то, что он мечтал по-крупному.

Отдельная благодарность моему агенту Дженнифер Уолш за сочувствие, выдержку, энергичную поддержку и остроумие, моему редактору Нан Грэхам за ее понимание того, когда надо остановиться, и за то, что ей было не все равно, а также Алексис Гаргаглиано за ее вдумчивую работу.

Большое спасибо за поддержку Джей и Бетси Тейлоров, Лори Пек, Синтии и Дэвида Янгов, Эмми и Джима Скалли, Эшли Пирсон, Даны Мэтьюз, Сюзан Уотсон, Джессики Тейлор и Алекса Гуерриоса.

Я бесконечно благодарна моему мужу Джону Тейлору: именно он сначала убедил меня в том, что настало время рассказать эту историю, а потом вытянул ее из меня.

Джанетт Уоллс живет в Нью-Йорке и состоит в браке с писателем Джоном Тейлором. Она пишет для сайта MSNBS.com