И только ее серые глаза, когда смотрели на Дрейка, метали молнии. В них сверкал вызов. Алекс стояла в воинственной позе, держа руки на бедрах.

Дрейк широко улыбался, прислонившись к толстому стволу огромного дуба, и спокойно поглаживал бородку, которая здесь успела отрасти.

– Я высоко ценю твою заботу, принцесса, но боюсь, мы умрем с голоду, пока ты будешь заниматься стряпней. Напомню, что здесь нет ни слуг, которых можно было бы послать на рынок, ни повара, готового продемонстрировать свое кулинарное искусство в просторной кухне.

– Пропади ты пропадом, Дрейк Баррет! Мне прекрасно известно, что нужно делать, – вспыхнула Александрина. – Разве я уже не доказала тебе, что могу прекрасно обходиться без роскоши и излишеств, к которым привыкла в своей семье? Что-то не припомню, что я видела слуг на «Прекрасной мечте». Мне надоели твои замечания и насмешки. Надоело, когда мне прислуживают! Я себя прекрасно чувствую, ведь я не инвалид!

Лицо Дрейка еще сильнее расплылось в улыбке. Конечно, все это ему доподлинно было известно. Она не инвалид! Он точно знал, что Алекс начала поправляться, поскольку частенько стал попадаться на ее острый язычок. Первые несколько дней Алекс нравилось, что Дрейк ухаживает за ней. Она была послушна, как котенок, когда муж кормил ее, умывал, лечил ссадины и раны. Когда же он закончил строить навес, Александрина спала в нем все дни напролет, слабая, словно младенец. И Дрейка пугало ее состояние.

А спустя всего десять дней она опять начала скандалить, как торговка рыбой. Его заинтересовало: что бы она сделала, если б узнала, о чем он на самом деле думает в этот момент? Глядя на нее сейчас, Дрейк, конечно же, снова чувствовал желание. Он очень хотел найти наиболее подходящее применение ее страсти и энергии.

– Ты собираешься отвечать мне? – потребовала она, гневно сверкая глазами.

– Разумеется, – добродушно ответил Дрейк. – Что ты хочешь, чтобы я сказал?

– Что ты позволишь мне сегодня приготовить обед самой.

– И как же ты собираешься это сделать, принцесса? – Он скрестил руки на обнаженной груди, изо всех сил стараясь не рассмеяться. – Только не говори мне, что на ужин у нас будет черника и вода!

Алекс очень хотелось ударить его. Этот бессовестный человек высокомерен до неприличия, а его мнение о женщинах высшего света начинало действовать ей на нервы. Черт возьми, да она все равно приготовит превосходный ужин, чего бы ей это ни стоило!

– Нет, Дрейк, – ответила Александрина, высокомерно глядя на него. – Я собираюсь поймать на ужин большую рыбину.

Невольная усмешка тронула его губы.

– Прости меня, принцесса. Я и представления не имел, что ты, оказывается, задумала устроить настоящий пир. – Он сделал широкий жест, показывая на кромку воды. – Пожалуйста, действуй. Я с нетерпением буду ждать свой ужин.

С этими словами Дрейк подошел к навесу и сел на мягкую траву. Благодаря тому что на острове росли деревья с толстыми стволами, а также вьющиеся растения, он смог построить вместительное укрытие, которое защищало их от солнца и дождя. Островок, занимавший площадь в два акра, и в самом деле был настоящим раем.

Дрейк никогда в жизни не чувствовал себя так спокойно. Мир, погруженный в войну, казался здесь каким-то кошмарным сном или фантазией больного воображения. Такую полноту жизни Дрейк ощущал только на борту «Прекрасной мечты». Уединение на острове, а особенно присутствие рядом жены, оказывало на него благотворное влияние.

Приятные размышления Дрейка прервал всплеск воды. Он услышал ругательство, которое не пристало произносить настоящей леди. Дрейк с любопытством наблюдал, как Александрина стояла в воде и приговаривала что-то вкрадчивым голоском, обращаясь к ускользающей из рук рыбе. Но видимо, глупая рыба оставалась глуха, потому что следом за ласковыми заклинаниями и щедрыми посулами из уст его изысканной женушки срывалось очередное крепкое ругательство. Она грозила кулаком подлой неуловимой рыбе и упрямо пускалась на поиски новой жертвы, которая окажется посговорчивее.

Дрейк от души забавлялся, наблюдая эту комичную сцену. Но вместо чувства собственного превосходства его душу переполняла щемящая нежность, какой он никогда не испытывал раньше. Впервые Дрейк даже не пытался отрицать или подавлять те чувства, которые переживал сейчас. Упрямая и своевольная, неугомонная и импульсивная, эта молодая женщина, на которой его угораздило жениться, полностью завладела его сердцем. И ему очень хотелось поверить в то, что она никогда не предаст их любовь.

Дай-то Бог!

Он закрыл глаза.

– Дрейк! Дрейк! Беги быстрей сюда! – взволнованно крикнула она.

Дрейк быстро поднялся на ноги и бросился к ней. В руках Алекс держала извивающегося окуня, конечно же, желающего вырваться на свободу и улизнуть обратно в реку. И он ускользнул бы, не пронзи его Дрейк своим ножом. Алекс отвернулась, чтобы не видеть душераздирающей сцены насилия.

– Ну и молодец же ты, принцесса! – похвалил ее Дрейк без тени иронии. – Ты сама разделаешь его или прикажешь это сделать мне?

– Раз-делать?.. – пролепетала Алекс, сразу упав духом.

– Ну да, очистить рыбу от чешуи, вырезать внутренности...

– Понимаю! – перебила она, побледнев. Она разрывалась между брезгливостью и гордостью. И очень боялась, что первое победит.

Дрейк заметил растерянность жены и решил прийти на выручку.

– У меня появилась прекрасная мысль: я почищу и приготовлю рыбу, а ты соберешь фрукты.

У Алекс мгновенно отлегло от сердца.

– Замечательно! – Она почти выпрыгнула из воды, окатив Дрейка брызгами, и поспешно покинула берег.

Дрейк откинул голову назад и засмеялся, глядя, как Алекс со спринтерской скоростью исчезла среди деревьев.

Дрейк обожал в Александрине как горячность и задор, так и мягкость и доброту. Эта женщина представляла собой головокружительную комбинацию противоречий.

Было то чудное время после полудня, когда солнце еще не садилось за горизонт, а луна уже готова была появиться. Это было не что иное, как золотистое сияние сумерек. В это предвечернее время весь остров начинал купаться в блеске великолепия.

На открытым воздухе, рядом с навесом, они устроили великолепную «столовую». Два плоских гладких булыжника служили им посудой. Разумеется, они ели руками, что в высшем обществе считалось варварством, а у этих двух отшельников вызывало радостное возбуждение.

Дрейк осторожно нес дымящегося окуня от костра. Некоторое время он пробирался через деревья, а потом остановился, не отрывая глаз от приятного зрелища.

– Добрый вечер, капитан Баррет, – улыбнулась ему Алекс. Ее удивительно выразительные глаза приобрели глубокий дымчато-серый оттенок. Она ждала Дрейка, одетая в знакомую мужскую рубашку.

Перед ней лежали насыпанные горкой ягоды, которые она успела собрать, а вокруг красовались всевозможные цветы: фиалки, гепатика, триллиум, даже шиповник. Дрейк никогда не видел такой красоты.