– Да, разумеется.

Сэр Эдвин сел.

Перекрестный допрос продолжил сэр Самьюэл Эттенбери.

– Тем не менее вы полагаете, что, независимо от способавведения морфина, он был принят одновременно с другими продуктами и напитками?

– Да.

– Благодарю вас.

Инспектор Брилл скороговоркой отбарабанил присягу. Он стоялнавытяжку, суровый и невозмутимый, с привычной четкостью излагая своипоказания.

– Был вызван в дом… Обвиняемая сказала: «Это, вероятно,отравление недоброкачественным рыбным паштетом»… произвел обыск… одна баночкаиз-под рыбного паштета, вымытая, стояла на сушилке в буфетной… другаянаполовину заполненная… продолжил обыск кухни…

– Что именно вы нашли?

– В щели позади стола, между досками пола, я нашел маленькийклочок бумаги.

Клочок был передан для осмотра присяжным.

– Как, по-вашему, что это?

– Обрывок этикетки… такие наклеиваются на стеклянныетрубочки с морфином.

Неторопливо поднимается адвокат.

– Вы обнаружили этот клочок в щели на полу?

– Да.

– Это обрывок этикетки?

– Да.

– Удалось ли вам найти остальную часть этикетки?

– Нет.

– Не нашли ли вы какой-нибудь стеклянной трубочки илибутылочки, на которой могла быть наклеена эта этикетка?

– Нет.

– Как выглядел этот обрывок, когда вы его нашли? Он былчистым или грязным?

– Он был совершенно свежий.

– Что вы имеете в виду, говоря «совершенно свежий»?

– На нем было немного пыли, края были необтрепаны, и бумагасовсем не пожелтела.

– Не мог ли он находиться там продолжительное время?

– Нет, он попал туда совсем недавно.

– Значит, вы считаете, что он попал туда в тот самый день,когда вы его обнаружили, а не раньше?

– Да.

Сэр Эдвин, ворча, опустился на место.

На свидетельском месте – сестра Хопкинс. Ее красное лицодышит самодовольством.

«…Все равно, – думала Элинор, – эта назойливая Хопкинс ненаводит такого ужаса, как инспектор Брилл». Именно отсутствие у инспекторакаких-либо эмоций заставляло ее буквально цепенеть от страха. Так явственноощущалось, что он часть гигантской машины! А у сестры Хопкинс нет-нет да ипрорывались какие-то чувства, пристрастия.

– Ваше имя Джесси Хопкинс?

– Да.

– Вы районная медицинская сестра[33] и проживаете по адресуРоуз-Коттедж, Хантербери?

– Да.

– Где вы находились двадцать восьмого июня нынешнего года?

– Я была в Хантербери-холле.

– Вы были приглашены туда?

– Да. У миссис Уэлман случился удар… второй. Я пришла помочьсестре О’Брайен, пока не найдут вторую сиделку.

– Вы брали с собой чемоданчик с лекарствами?

– Да.

– Расскажите присяжным заседателям, что именно в немнаходилось.

– Бинты и прочие перевязочные материалы, шприц для инъекцийи некоторые лекарства, в том числе трубочка с гидрохлоридом морфина.

– С какой целью вы взяли с собой морфин?

– Одной из пациенток в деревне прописаны инъекции, которыенужно делать утром и вечером.

– Сколько морфина было в трубочке?

– Двадцать таблеток, в каждой из которых по полгранагидрохлорида морфина.

– Где находился ваш чемоданчик?

– Я оставила его в холле.

– Это было вечером двадцать восьмого июня. Когда вы открылиего?

– На следующее утро, около девяти часов, как раз передуходом.

– Из чемоданчика что-нибудь исчезло?

– Трубочка с морфином.

– Вы заявили о пропаже?

– Я сказала об этом сестре О’Брайен – это сиделка, котораяухаживала за больной.

– Чемоданчик был оставлен вами в холле, через который то идело обычно проходили люди?

– Да.

Сэр Самьюэл сделал паузу, а потом спросил:

– Вы были близко знакомы с умершей?

– Да.

– Что вы можете о ней сказать?

– Она была милой… и порядочной девушкой.

– Она была жизнерадостным человеком?

– Вполне.

– Не было ли у нее, на ваш взгляд, каких-либо неприятностей?

– Нет.

– Не была ли Мэри Джерард чем-либо обеспокоена передсмертью? Может, она тревожилась о своем будущем?

– Нет.

– У нее не было причин для самоубийства?

– Ни малейших.

Оно продолжалось все дальше и дальше, это убийственное дляЭлинор повествование. Как сестра Хопкинс сопровождала Мэри в сторожку, какпоявилась Элинор в возбужденном состоянии, как она пригласила их на сандвичи,как блюдо было предложено сначала Мэри. Как Элинор попросила помочь ей вымытьпосуду, а потом предложила сестре Хопкинс подняться с ней наверх, чтобыразобрать вдвоем вещи тети…

Рассказ часто прерывался замечаниями и возражениями со сторонысэра Эдвина Балмера.

«Да, все это правда… и она сама этому верит, – думалаЭлинор. – Она убеждена, что это сделала я. И каждое ее слово – правда, вот чтосамое ужасное. Все это правда».

Элинор еще раз оглядела зал суда и увидела лицо ЭркюляПуаро, глядевшего на нее задумчиво и… почти ласково. Он много чего знает ивидит то, чего другие не видят…