— Да! — Кроткого тоже вдохновила эта мысль.

— И ты тоже сможешь! — обрадовался Сашика. — Пойдешь с нами, осмотришься, а потом убедишь отца с матерью…

— Я служу Тугудаю, — резко помрачнел Номхан. — Мне хотелось дать свободу моей семье. Но сам я уже выбрал свой путь.

Повисла пауза.

— Тугудай показался мне достойным предводителем, — вздохнул Сашика, бездумно поглаживая отбитые бока. — Ты выбрал достойный путь, Номхан. Жаль, что ты не сможешь вернуться на Амур… Но остальные… Раз ты говоришь, что они есть — позови их, и мы завтра же выдвинемся.

— Давай подождем! — опять смутился Кроткий. — Несколько ребят уехали в другие даурские поселки. Еще вчера. Они расскажут им о твоем предложении. И с вами уйдет еще больше молодых батаров!

Аратан хмыкнул. Он здесь еще не видел батаров — только рабов. А Сашика аж раскраснелся от радости.

— Хорошо! Я благодарю тебя, Номхан, за твою помощь! Конечно, мы подождем. А сколько потребуется?

— Дня три. Они на конях уехали, так что уже добрались до ближайших дауров. Мы живем довольно тесно. Тут немного земли, на которой можно что-то вырастить.

Счастливый Сашика тут же собрался лечь спать; лоча не терпелось, чтобы требуемые три дня прошли, как можно скорее. Легли и остальные.

…Маленький тигр проснулся первым и явно не сам. Что-то его разбудило. Но что? Он оглянулся. Покрытые седыми лоскутками пепла угли почти не давали света, но в лачуге царили тишина и покой. Все спали и не чувствовали… Не чувствовали чего? Аратан прислушивался к миру, к своим ощущениям. Его даже не тянуло отлить.

И тут он понял: тихий неровный гул. Такой тихий, что практически не слышно. А он был всё это время! Даур долго не мог понять, на что это похоже. Точно не завывание ветра. Наверное, так могла бы бурлить далекая река. Но откуда ей тут взяться? Да если б и была: он ее всегда слышал бы.

«Может, прошли большие дожди и издалека на нас несется поток воды?» — начал размышлять Аратан. Странная, страшная мысль. Трудно такое представить… да вот только звук постепенно нарастал! Как будто, на самом деле поток приближается.

В это время слева, под войлочной накидкой заворочался Номхан. Он тоже пробудился от тревожащего звука. Растерянно уселся, поймал вопросительный взгляд Аратана… И, конечно, он догадался первым.

— Кочёвка! — со страхом воскликнул он.

Не вода это бурлила по вечно сухим камням степи. Это был мерный топот тысяч и тысяч копыт. Далекий и сливающийся в один сплошной тихий гул, который шел по земле. Хорчины гнали стада на новую стоянку. Видимо, как раз к даурскому селению, стоящему на редком в этих местах ручье.

— Далеко? — спросил маленький тигр у более опытного в этих делах Кроткого.

Тот лишь пожал плечами.

— Уже не очень. Только сначала…

Бывший пленник не успел договорить. Резкий топот, посвист, лихое гиканье прорезалось сквозь равномерный далекий гул. Из-за горки в селение на полном скаку неслись всадники. Это маленький тигр понимал сам. Сколько — неясно, но очевидно, что минимум несколько десятков.

— Всегда впереди идет большой отряд, — мрачно пояснил очевидное Номхан. — Осматривают место для стоянки рода. И они уже здесь.

— Бежим? — Сашика, оказывается, тоже проснулся и внимательно их слушал.

Даур отрицательно покачал головой.

— Опасно. Передовые воины за всем бдительно следят. Сейчас они сразу кинутся поить коней, пока стада воду не взбаламутили. Прямо рядом будут, — Кроткий попытался что-то рассмотреть в щели дверного проема. — Надо ждать. Туйвэн разобьют стоянку, успокоятся и, может быть, следующей ночью мы незаметно уйдем.

Что-то подсказывало Аратану: план Номхана исполнить не удастся.

Было чуть за полдень, когда хлипкая дверца с болезненным скрипом распахнулась внутрь. Старики испуганно вжались в стенки, когда в темное помещение вошел явно большой человек. Грудь его покрывал добротный доспех из множества связанных мелких железных пластин, шапку обрамляли свежие незатертые лисьи хвосты. Руку он уверенно держал на дорогой рукояти сабли. Вслед за первым в проход ринулись воины в простых стеганых халатах. Рядом с командиром незаметно оказался какой-то скрюченный старикашка в драной одежонке.

— Я же говорил, говорил! — радостно тыкал нищий пальцем в дауров и лоча. — Я чужих коней в дальнем распадке сразу заприметил. Чужие! Значит, что? Значит, и здесь чужие. Пришлось уж поискать, потрясти трусливых дауришек. Все на этот дом указывали! Славно, что вы так вовремя прибыли…

— Тихо! — главный воин лениво тряхнул рукой, как бы избавляясь от грязи на рукаве, и старикашку отбросило куда-то назад, к двери.

Он пристально смотрел только на Кроткого.

Глава 39

— Воришка-Номхон пожаловал, — довольно улыбнулся воин толстогубым ртом. — Завел себе разбоничью ватажку и решил своих же обворовать?

— Я не вор! — белея лицом, заорал Кроткий. — Ты сейчас сдохнешь, Нохай!

Беглый даур выхватил короткий клинок (Аратан не решился бы назвать это саблей) и бросился на своего, видимо, давнего обидчика. А тот этого явно ждал. Толстогубый Нохай уже потянул саблю из ножен, чтобы первым ударом располосовать беглецу грудь. Маленький тигр видел, что хорчин выведет клинок как раз вовремя, тогда как Кроткий слепо несся прямо к смерти. Видел, но сам ничего не успевал! Ни остановить Номхана, ни прикрыть его.

В этот момент краем глаза Аратан приметил, как из темного угла стремглав пронеслась маленькая птичка. Смешно кувыркаясь и поблёскивая в редких лучах света, она впилась в бедро хорчинского командира, которое прикрывала лишь пола нарядного шелкового халата. Толстогубый от неожиданности вскрикнул, руки его сами собой поспешили прикрыть место, где больно.

И в этот же миг короткая полусабелька Номхана воткнулась в ямочку под горлом гордого хорчинского воина.

А в монголов летела уже вторая «птичка». Из того же темного угла, где сидел лоча Сашика, который удивительно ловко умел бросать особые маленькие ножички. Из-за отворота баргутского халата атаман тянул уже третью — последнюю, что имелась у него — «птичку».

«Да я один не дерусь!» — одернул себя маленький тигр и ринулся в бой.

Он стоял прямо перед очагом. Не раздумывая, Аратан поддел ногой горящие сучья и метнул их в хорчина справа, сам же с ножом кинулся на левого. Доставать в такой тесноте саблю было глупо — не размахнуться толком и дистанцию не удержать. Левый глупый монгол вообще зашел в лачугу с коротким копьем (чтобы и с руки бить, и вдаль метнуть), так что убить его оказалось проще, чем зарезать барана. Повернувшись к правому, он понял, что каждому из их троицы осталось только по одному противнику.

«Надо быстро кончать их, — думал маленький