властью монголов, где пленников разместили, как хотели, наплевав на родовые связи. Конечно, их не держали в запертых клетках. Пленённые два десятка лет назад дауры жили в маленьких стойбищах. Кто-то прям рядом с монголами, кто-то обособленно. Они пасли скот хорчинских нойонов, занимались какими-то ремеслами. А, если повезло с наличием ручейков и рек — даже занимались земледелием. Всё — на благо своих хозяев.

Вообще Номхан-Номузан гораздо больше знал, как раз про хозяев, чем про собственный народ.

— Хорчины — великое племя! В округе никто не имеет столь сильного войска. Их хан одним из первых присягнул на верность богдыхану, и с тех пор хорчины верно служат роду Айсиньгёро. Они вошли в великое Восьмизнаменное войско — тысячи хорчинов участвовали в завоевании Минского царства.

Кроткий говорил очень странно: вроде бы, слова должны наполняться одним восхищением перед могучими хорчины, а у Номхана получалось говорить их с ненавистью.

— Моя семья служит Унаге-нойону из рода Туйвэн, — перевел разговор на себя проводник. — А тот Унага — дальний родич самого Цэрэнчимеда, что носит почетную должность дзасака всего тылового хошуна. Мы жили в небольшом селении на пересыхающем ручье. Но родители мои смогли завести там небольшие поля. Я же стал пастухом… Таким хорошим пастухом, что сам Унага-нойон обо мне услышал и забрал пасти свои табуны. Это была хорошая служба, можно и в нукеры выбиться. Но вышло так, что какие-то конокрады увели десяток жеребцов. И хозяин решил со мной жестоко расправиться…

— Как же ты не углядел? — спросил Аратан.

— Так бывает, — пожал плечами Номхан. — Я не стал дожидаться и бежал. Почти год прятался в горах, а потом узнал, что на Науне поселились наши родичи. И они никому не служат, кроме богдыхана. Так я и попал к Тугудаю.

— Складная история, — потянулся в седле маленький тигр. — Кроме одного.

Кроткий заметно побледнел.

Глава 37

Аратан видел реакцию даура, но не спешил.

— Сам же сказал нам, что ты пастух хороший, даже князь про тебя услышал. А кражу проспал. И украли у тебя не просто десяток лошадей — а именно жеребцов. Значит, долго выбирали, отлавливали. Наверное, еще и самых лучших — для породы. И всё это время ты крепко спал, и собаки твои старательно спали?

Проводник покачал головой, ничего не говоря.

— Зачем ты врешь, Номхан? — улыбнулся Аратан. — А главное: зачем ты врешь нам? Неужели ты думаешь, что мы пойдем к твоему замечательному Унаге и всё про тебя расскажем?

— Так, чем тут гордиться? — развел руками Номхан. — Подговорили меня такие же хорчины, но из левого крыла. Я давно хотел сбежать, да как? Ни коней своих, ни оружия. Эти конокрады обещали всё дать. В итоге — я обманул господина. Они — обманули меня. Тяжело мне было потом — с лихвой за то расплатился. Но по итогу повезло мне несказанно. Вот — хочу и остальной моей семье помочь.

— Так что ж ты не попросил Тугудая? — удивился Сашика.

— Тугудай не станет спорить с хорчинами. У них один господин — богдыхан. А выкупить столько людей мне не под силу. Да если я только заявлюсь к Унаге-нойону — мою спину на ремни пустят!

— А нас туда вести не боишься? — прищурился атаман.

Кроткий вскинулся, но выдохнул и махнул рукой.

— Очень боюсь. Но я должен.

Трое всадников ехали в полной тишине. Десять шагов. Двадцать.

— Нда, — наконец, протянул Сашика. — Тебе бы имя сменить! Не подходит оно тебе. Категорически!

За Наун-рекой началась степь хорчинов. И степь из нее была не очень. То скалами по округе разбросается, то рощицами да перелесками зарастет. Но всё равно идти следовало осторожно. Да и проводник им попался…

— Нет, здесь я никогда не бывал, — оправдывался Кроткий-Некроткий. — Но я знаю, куда идти, чтобы прийти в родные места… Вернее, места, где я жил.

Один раз они нарвались на орду. Прямо во время перегона. Заблаговременно укрылись в камнях. Последнее было нетрудно: над кочующей ордой висела целая гора пыли, заметная за пару часов пути. Путники даже смогли выбрать удобную площадку и полдня наблюдали, как по ровному столу степи гигантской парящей птицей неспешно шли бесчисленные стада: мохнатых лошадей, грязных овец, коров с жуткими рогами. Были и верблюды, но в явном меньшинстве. А следом, почти такой же широкой «птицей» катили сотни телег с огромными колесами. Некоторые арбы были настолько огромные, что на них стояли неразобранные юрты.

— Впечатляюще, — прошептал Сашика, который даже моргать перестал.

Вокруг пылящей массы сновали конные отряды степняков, которые оберегали свой род и свои стада в ответственный момент перегона. В клубах пыли, позади стад, тоже виднелись какие-то фигурки.

— Кизяк собирают, — пояснил Номхан. — Вот мое детство.

Кроткий уверял, что это не род Унаги-нойона, а орда какого-то другого хорчинского рода. Путники обогнули «тысяченогого гиганта» по широкой дуге и углубились дальше в степь. На ночевке, воспользовавшись отлучкой проводника, Аратан подсел к Сашике.

— Знаешь, друг-лоча, мне раньше не нравилась твоя идея — идти к пленникам хорчинов. Но вот смотрю я на нашего Кроткого и всё больше думаю, что ты был прав.

— Почему это вдруг? — улыбнулся лочи.

— По тому, как он ведет себя с тобой.

— Не понял.

— Он не ненавидит тебя.

Сашика нахмурился.

— Не злись! Вспомни Тугудая. Этот бошко хотел убить тебя сразу, едва понял, кто ты. И остальные его люди — не меньше. Потому что все нахлебались от вас. А этот — смотрит на тебя просто, как на человека. Просто другого. Понимаешь, почему?

Казак молча кивнул. Но Аратан все-таки озвучил свое открытие.

— Потому что его и всех пленников увели еще до вашего прихода. Им твой народ ничего плохого не сделал. Вот хорчины — сделали. А лоча — нет. Так что, думаю, твоим словам эти дауры поверят намного охотнее.

— Говоришь, будто, я их обманывать иду.

Аратан хмыкнул, но тут к костру вернулся Номхан и помешал маленькому тигру сказать, что Сашика больше сам себя обманывает, чем других. Так невысказанное и осталось в его сердце, а к утру, после крепкого сна обратилось в ничто.

Только на третий день Номхан уверенно заявил, что видит знакомые места. Он заставил спутников сделать большой крюк, чтобы подойти к селению с юга.

— Хорчины всегда кочуют и не живут постоянно рядом с нами. Но у нас живут те из рода Туйвэн, кому тяжело кочевать. Или кому кочевка мешает работать — кузнец, например. Они селятся к северу от наших домов. Думаю, лучше не попадаться им на глаза.

Когда вышли к селеньицу. Пришлось ждать в сухих зарослях ручья ждали