– Но… но как же! Это же такой случай!!!

– Господин Альво.

В голосе Ветаны хрустит холодный осенний лед. Я тихо завидую. Вот в кристалле я могу приказать что угодно. А чтобы вот так… нет, так мне никогда не удастся. А господин Альво теряется и выходит за дверь.

Вета берет девушку за руки.

– Обещаю, все будет хорошо.

– Правда? – вопрос Рины звучит чуть испуганно, но ее можно понять. Вот так, с бухты-барахты услышать о себе такое…

– Правда. Я же пообещала. И родители скоро придут…

– Спасибо, госпожа Ветана.

– Меня благодарить не за что. Госпожа Шайна – вот кто тебе помог.

– Спасибо, госпожа Шайна. А я вас помню… мы плыли в море, да?

Я улыбаюсь.

– Тебе понравились желтые рыбки? Или розовые?

– Зеленые, в полосочку, – решительно выбирает Рина, и мы все втроем смеемся. Оказывается, это так хорошо – помогать людям? И кристалл совсем не страшен…

В палату вваливаются служительницы, и начинается суматоха. Так что мы с Ветаной выходим в коридор, где нас ждет господин Альво.

– Дамы?

– Шайна? – переадресует мне вопрос Ветана. Все просто.

Ты устала – или мы еще можем поработать?

Я прислушиваюсь к себе.

Нет, пожалуй, я не так устала. С удовольствием поработаю. Действительно – с удовольствием. Оказывается, это очень хорошо – помогать людям.

* * *

Следующая комнатка.

Пожилая женщина что-то бормочет на кровати, играет в куколки, передвигает их…

– Впала в детство, – поясняет господин Альво. – Вроде и не старая, сорок пять лет всего, а вот, за два года…

Я киваю. О таком я тоже слышала. Читала, кажется…

– А ее семья?

Хотя ответ я уже знаю. Семья ее сюда и поместила. Если Рина не могла видеть людей, пыталась убить себя, то тут другой случай. Ее мужу просто больно. И детям тоже… они до сих пор ее любят, приходят постоянно…

– Господин Альво?

Молодая женщина входит в комнатку. Она очень похожа на свою мать, только волосы у нее не седые, а темно-русые. И глаза ясные, серые…

– Госпожа Илора, – приветствует ее лекарь.

– Что тут происходит? Ох… простите, госпожа Ветана.

Ветана поднимает тонкую руку.

– Все в порядке. Мы привели лекаря к вашей матери.

– Лекаря? – в глазах женщины вспыхивает надежда, потом она сменяется тоской. – Но вы же говорили… неизлечимо?

– Сейчас попробует другой лекарь, – Вета пожимает плечами. – Я не могла помочь, но это не значит, что я – последняя надежда.

– А… хуже не будет?

– Нет, – качаю я головой. – Мне просто надо подойти и взять вашу мать за руку.

Женщина смотрит с сомнением, но кивает.

– Хорошо.

И я ощущаю, как вокруг меня начинает воздвигаться знакомый ледяной кристалл. Но в этот раз он меня не пугает. Он показывает, что происходит, только более ясно, четко… разве это плохо?

И я вижу, что дочь безумно волнуется за мать. И очень ее любит, и ей больно, но она приходит каждую неделю, и будет приходить, и сейчас ей страшно.

Страшно надеяться.

И страшно жить без надежды.

Я касаюсь руки пожилой женщины – и проваливаюсь куда-то вглубь.

Да, и так бывает. Иногда приходит болезнь, которая разрушает не только тело, но и душу. Но тело вылечили, я вижу работу Ветаны так же отчетливо, как саму Ветану. Тело – излечили, а душа куда-то ушла и не вернулась.

И что же мне делать?

Эта женщина… она словно бы глубоко внутри себя.

Говорят, человек до старости остается ребенком, это верно. И ребенком, и внутри нас всегда есть место для уголка детства. Вот туда она и спряталась.

Она не здесь, она там.

Ее близким было больно видеть ее такой, а она – она ничего не могла с этим поделать и спряталась от своих близких. Как-то так…

И я иду по граням кристалла, поворачивая ее память и так и сяк, словно драгоценный камень, я ищу проход в то место, где она находится сейчас… это сложно, каторжно тяжело, но…

Наконец я словно соскальзываю по ледяной горке – и оказываюсь рядом с маленькой девочкой. Она сидит на большой поляне, вся в цветах, и ей тут очень хорошо…

– Привет, – шепотом говорю я.

– Привет, – откликается девочка. – Ты кто?

– Я Шани. А ты?

– А я Илис… что ты тут делаешь?

– Я за тобой пришла. Домой пора.

Илис дует губки.

– Домой? Я не хочу…

Я могу приказать и знаю, что меня послушаются, но вот приказывать я и не хочу. И я просто сажусь рядом с девочкой.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку?

– Хочу. Я люблю сказки.

– Я тоже… Так вот, жила-была девочка Илис…

Я рассказываю. Как она росла, как взрослела, как вышла замуж, как родила детей, как заболела и ушла, далеко-далеко… девочка смотрит. И когда я второй раз подаю ей руку, она решительно берется за нее.

– Пойдем. Им без меня ведь плохо, да?

– Очень плохо, – подтверждаю я.

И мы идем по лугу, а ромашки так пахнут и щекочутся, и здоровущие шмели жужжат над осыпающейся кашкой, и кажется, они ругаются. Ходят тут всякие, мед собирать мешают…

Шаг, другой… и кристалл опять осыпается острыми гранями, а я открываю глаза.

Мы все в той же палате, но больная уже не играет в кукол, она держит меня за запястье. И взгляд ее становится острым и ясным, а потом падает на госпожу Илору, и начинает сиять любовью и узнаванием.

– Лори?

– МАМА!!!

Я удираю сама. Господина Альво грубо утаскивает за руку Ветана, пока рот не открыл не ко времени. Вот ведь… лекарь!

* * *

В комнате отдыха для лекарей меня отпоили вкуснющим малиновым взваром и подсунули пирожки. С рыбкой.

Вкусные…

Я отказываться не стала, в желудке сосало так, словно я месяц голодала, а тут дорвалась.

– Ты силы много потратила, – погладила меня по руке Вета. – Кушай, не стесняйся.

– Как хорошо, что хоть кому-то удалось помочь, – порадовалась местная лекарка, пожилая женщина лет шестидесяти. – У нас ведь работать тяжело… безнадежность такая… а тут двое сразу. Вот родные-то порадуются. И Рининым родным я скажу, они счастливы будут. Очень хороший у вас дар, госпожа Истар.

Я кивнула. Сегодня я была с этим полностью согласна, мой дар мне нравился. Вот именно так, не вытаскивая наружу грязь из человеческих душ, не выворачивая наизнанку подонков, не приказывая и не распоряжаясь, помочь кому-то. И ничего взамен не надо, только вот это счастье в человеческих глазах. Только эти улыбки…