— Дрим, а как тебе удалось заполучить звериное имя? — наконец не выдержал я.

Понятно, что это было интересно всем, но понятно было и то, что никто из троицы с хаоситом из гордости не станет задавать этот вопрос сам.

Светлый бросил взгляд в сторону Хеора, но все же решил ответить:

— Понятия не имею. Само появилось после того, как мы завалили ту тварь. Никаких сообщений не было, я просто заглянул в инфо и увидел. Сам не ожидал, что так будет. Думал, достижение какое появиться должно или оповещение, но ничего. Зато за каждый уровень отсыпало по единице навыка, представляешь? Наверное, их должны были нам по уровням начислять. Посмотрю, как дальше пойдет.

И все. Больше ничего тут и не спросишь. Беседа захлебнулась толком даже и не начавшись. Хотя ученик паладина вполне мог так ответить, просто не пожелав делиться подробной информацией со мной, или Хеором. Но должна же быть какая-то причина, по которой он это делает. Я просто уверен, что он чего-то не договаривает на этот счет.

Чем дальше мы шли, тем сложнее оказывался путь. Потолок начал постепенно спускаться ниже, а стены сделались похожими на тысячи сросшихся колонн. Такими темпами скоро недосягаемый свод из светящихся кристаллов опустится настолько, что я смогу взять себе светильник на память.

Мы передвигались тонкой змейкой следуя друг за другом все глубже во тьму подземелья. Перед нами расстилался мир, не имевший с прежней жизнью внешне ничего общего. Но один момент мы точно перенесли сюда вместе с собой в ритуале. Психологию наших душ.

Мельхалин первой начала возмущаться тем, что мы заплутали и нужно идти назад. За очередным поворотом реки мы оказались в новом чуде подземного мира: река разливалась в огромное озеро, на поверхности которого не было, ни единой волны.

Вода была абсолютно прозрачной, и подсвечивалась тусклым бирюзовым светом местных фосфоресцирующих водорослей. Сами по себе такие растения были слабо заметны, но собираясь под водой огромными колониями, они превращали все озеро в один яркий источник лазурного света.

Ласка заворожено прикоснулась к воде, и от её пальцев пошли круги, устроившие целое светопреставление в отражении на сводах пещеры.

Снижение потолка остановилось, так и не позволив мне дотянуться до верхних кристаллов. Осталось не более пяти-шести метров. После подземной реки это казалось низким.

— Дальше пути нет, — вырвал меня из задумчивого состояния голос Дрима.

— Может, это и есть разлом, о котором говорил Жан? — спросила Мельхалин. — Как он вообще должен выглядеть?

— Я же говорила, что нам нужно сворачивать! — заволновалась Лита. — Разве не очевидно, что разлом — это та пещера, где…

Послышался едва заметный всплеск, и я перевел взгляд на воду. Ласка уже не игралась с ней, а заинтересовано прохаживалась возле двухметрового пятнистого гриба с массивной деревянистой ножкой.

Грибной лес обильно покрывал камни вокруг озера, став прибежищем для нескольких стаек пещерных светлячков, какие до этого я видел лишь в городе. Здесь они были под цвет окружения — лазурными, дымчатыми и изредка — с фиалковым и белым отливом. Последние зачастую были одиночками или летали группками по две-три светящихся точки.

— Кстати, а сколько у нас вообще времени осталось? Мы же должны вернуться в конце третьего дня, но… у кого-нибудь есть часы?

Все об этом думали, но только светлый решился спросить об этом вслух. Разумеется, ни у кого из нас часов нет. В список необходимого в башне, они не входили, а на местном рынке, видимо, не только мы с Лаской не успели побывать.

Я почувствовал легкий толчок и обнаружил у себя за спиной смотрящую в пол Ласку. Как только я обратил на нее свое внимание, девушка аккуратно взяла меня за рукав и настойчиво потянула в сторону.

Оттащив меня от спорящих товарищей, воровка заглянула в одну из расщелин у берега озера и пальцем указала на что-то внизу. Там, запутавшись в водорослях, под водой находилась пробитая посередине небольшая лодка. При большом желании, её было не сложно починить, используя, к примеру, сидение.

Выходит, плыть? Походило на некое новое испытание. Только вот сомневаюсь, что Жан действительно имел ввиду это место. Хотя, кто знает? У него было не очень много времени описывать нам весь маршрут.

— Молодец, Ласка, — я хотел потрепать её по голове, но в последний момент остановился и убрал руку.– Теперь мы знаем, что делать дальше.

Но пустотница отрицательно помотала головой:

— Ты не понял. В ней места ровно на двоих. Допустим, мы возьмем еще двоих, но весь отряд на ней не уплывет. Мы должны кого-то оставить тут.

— Что? — я растерялся. Никогда еще девушка не говорила с таким четким пониманием.

Я снова посмотрел в инфо и заметил, что интеллект подрос еще на один пункт, не меняя значение в скобках. Она приходит в себя. Становится такой, какой была до кровавой комнаты.

— Мы с тобой самые слабые в отряде. Скорее всего, лишними будем именно мы, — терпеливо пояснила девушка.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего. Просто делюсь наблюдениями.

— Хорошо, предположим, я могу высушить лодку, испарив всю воду. Возможно, мы даже её как-то починим. Как ты предлагаешь её оттуда поднять?

Ласка пожала плечами.

Я оглянулся в сторону наших товарищей — те всё ещё громко о чем-то спорили и не обращали на нас никакого внимания. Скорее наоборот, спор перешел в более активную фазу, разнося по пещере гулкое эхо.

— Ты тоже боишься меня, Сион? — внезапно спросила пустотница.

— С чего ты взяла? — удивился я.

— Я чувствую. Разве ты не заметил? Мы можем чувствовать обрывки чужих эмоций. Не замечал, как угадываешь за малейшими жестами оттенки чувств собеседника? Не думал, что простая мимика лица показывает тебе больше, чем должна бы?

Я раньше не задумывался над тем, насколько легко мне удается сейчас читать эмоции окружающих. Но что-то в её словах было. Неужели Ласка все это время читала меня так же, как я — ее и всех окружающих? Вот только я никогда не смотрел на это, как на свою особенность, полагая, что все окружающие делают так.

— Никогда не слышал от тебя так много слов сразу, — заметил я. Вернее, я об этом подумал и, как оказалось, вслух.

— Ты как-то говорил, что мой голос тебя успокаивает, — вспомнила девушка. — С тех пор что-то изменилось?

— Ничего, Ласка. Я боюсь