Неужели ты думал, что я отдам свою чашу из серебра какому-то мелкому деревенскому пацану, Тим, сын Джека? Да и зачем отдавать чашу, если любой предмет может быть волшебным? Кстати, если мы заговорили о волшебстве, разве я не отдал тебе свою волшебную палочку?

Тим понимал: голос сборщика налогов у него в голове – это лишь плод его собственного воображения. И все-таки он был уверен, что если бы сборщик сейчас был рядом, он бы сказал то же самое.

А потом у него в голове прозвучал другой голос. Он весь насквозь лживый, и от всех его дел только беды и слезы.

Тим отогнал от себя этот голос и наклонился к ручью, чтобы наполнить ведро, которое явно для этого здесь и оставили. Но когда Тим зачерпнул воду, его вновь охватили сомнения. Он попробовал вспомнить, как именно сборщик налогов проводил над чашей стальным прутом – вдруг для того, чтобы волшебство получилось, нужны какие-то особые магические пассы? Но ничего такого ему не вспомнилось. Вспомнились только слова человека в черном, что если хотя бы чуть-чуть потревожишь воду, то вообще ничего не увидишь.

Сомневаясь не столько в волшебной палочке, сколько в своей способности ею воспользоваться, Тим провел стальным прутом над водой, туда и обратно. В первый миг ничего не случилось. Мальчик уже собирался оставить это бессмысленное занятие, как вдруг поверхность воды подернулась дымкой, затянувшей его отражение. Когда дымка рассеялась, Тим увидел, что из воды на него смотрит сборщик налогов. Там, где тот сейчас находился, было темно, но прямо над головой сборщика мерцал странный зеленый огонек размером с ноготь. Огонь висел в воздухе, а потом поднялся повыше и осветил деревянную дощечку, прибитую к стволу железного дерева. На дощечке было написано: «РОСС – КЕЛЛС».

Зеленый огонек поднимался все выше и выше, пока не оказался у самой поверхности воды в ведре, и Тим ахнул от изумления. Внутри зеленого шарика света он разглядел человечка – крошечную зеленую женщину с прозрачными крылышками за спиной.

Это сигхе – фея из волшебного народца!

Сигхе как будто была довольна, что Тим ее разглядел. Она еще на мгновение задержалась вблизи от поверхности, а потом улетела прочь. На секунду присела на плечо сборщика налогов, опять воспарила вверх и зависла в воздухе между двумя столбами, держащими поперечную перекладину. С перекладины свисала еще одна дощечка с надписью, выполненной теми же аккуратными печатными буквами, что и на табличке, обозначавшей участок Росса и Келлса. Конечно же, Тим узнал руку отца. «ЗДЕСЬ КОНЧАЕТСЯ ТРОПА ЖЕЛЕЗНЫХ ДЕРЕВЬЕВ, – было написано на дощечке. – ДАЛЬШЕ ЛЕЖИТ ФАГОНАРД». И в самом низу, еще более крупными и темными буквами: «БЕРЕГИСЬ, ПУТНИК!»

Сигхе вернулась к сборщику налогов, облетела два раза вокруг него, оставляя в воздухе призрачный, быстро бледнеющий след, сотканный из зеленоватого свечения, и застенчиво остановилась у щеки человека в черном, который смотрел прямо на Тима. Фигура в воде слегка колыхалась и как будто мерцала (точно так же, как папа, когда Тим смотрел на его тело в лесной речушке), и все же была совершенно реальной. Она была здесь. Сборщик поднял руку, описал над головой полукруг и изобразил ножницы указательным и средним пальцами. Тим хорошо знал этот жест, потому что им пользовались все жители Древесной деревни. Он означал: Поторопись, поторопись.

Сборщик налогов и его спутница-фея поблекли и растворились. Теперь из ведра на Тима смотрело его собственное изумленное отражение. Мальчик еще раз провел над водой стальным прутом, даже не замечая того, что прут начал тихонько вибрировать в его руке. Вода вновь затуманилась, заклубилась белесой дымкой, возникшей словно из ниоткуда. А когда дымка рассеялась, Тим увидел высокий дом с множеством флигелей и печных труб. Дом стоял на поляне в окружении железных деревьев, таких высоких и мощных, что по сравнению с ними деревья в лесу у Древесной деревни казались попросту карликами. Их верхушки уж точно касаются облаков, подумал Тим. Сразу было понятно, что поляна находится в самых глубинах Бескрайнего леса, гораздо дальше тех мест, куда отваживаются заходить даже самые смелые из лесорубов. Многочисленные окна лесного дома украшали узоры из таинственных магических знаков, и Тим сразу понял, что это дом Мерлина Эльдского – дом, где время стоит на месте или, как говорят, идет вспять.

А потом Тим увидел себя: крошечную фигурку, приближавшуюся к дому. Этот маленький Тим из видения в воде подошел к двери и постучал. Дверь открылась. На крыльцо вышел старик с доброй улыбкой и белоснежной бородой до пояса, искрящейся россыпью самоцветов. На голове у него был высокий остроконечный колпак, желтый, как солнце в Полную Землю. Водяной Тим заговорил с водяным Мерлином. Он говорил горячо, с большим чувством. Водяной Мерлин кивнул и ушел в дом… который как будто все время менял очертания (хотя это просто могло так казаться из-за легкой ряби на воде). Маг вернулся, держа в руках кусок черной ткани, похожей на шелк. Поднес ткань к лицу, демонстрируя, что это такое: повязка на глаза. Протянул ее водяному Тиму, но прежде чем тот, другой, Тим успел ее взять, все опять затуманилось. Когда дымка рассеялась, видение исчезло. Тим видел только свое отражение в воде и отражение пролетевшей по небу птицы, без сомнения, спешившей вернуться в родное гнездо до заката.

Тим в третий раз провел стальным прутом над ведром. И хотя все внимание мальчика было сосредоточено на предстоящем видении, на этот раз он почувствовал, как прут дрожит и гудит в его руке. Когда туманная дымка рассеялась, Тим снова увидел себя. Только картинка была другая. Теперь водяной Тим сидел на постели водяной Нелл, лежащей с черной повязкой на глазах. Водяной Тим снял с нее повязку, и лицо водяной Нелл озарилось радостью: такой большой радостью, в которую поначалу почти невозможно поверить. Нелл рассмеялась, обняла сына, прижала к себе. И Тим тоже смеялся – тот, другой, Тим из видения.

Вода вновь затянулась туманом, и дрожь стального прута сразу же прекратилась. Бесполезный, как грязь, подумал Тим, и это была чистая правда. Вода в ведре снова стала прозрачной, но уже не показывала никаких волшебных видений – только закатное небо, уже начинавшее темнеть. Тим еще несколько раз провел прутом над ведром, но ничего не случилось. Впрочем, Тим не расстроился. Он уже знал, что ему надо делать.

Мальчик поднялся, взглянул на дом. Никого не увидел. Но уже скоро придут мужчины, которые вызвались охранять Нелл и Тима сегодня ночью. Значит, надо поторопиться.

В сарае Тим спросил Битси, как она смотрит на то, чтобы совершить еще одну ночную поездку.

Вдова Смэк, женщина старая и больная, совсем обессилела после стольких трудов и забот в доме Нелл Росс. Однако спала она плохо, ее сон был прерывистым и беспокойным. Подозрительно теплая, не по сезону, погода не на шутку встревожила вдову Смэк – встревожила больше, чем та готова была признать, – и эта тревога, должно быть, проникла в сны. Вот почему вдова сразу проснулась, когда услышала тихий стук в дверь. (Тим не осмелился стучать громко; он и так еле собрался с духом, чтобы постучать в чужой дом после заката.)

Вдова взяла лампу и пошла открывать дверь. И как только увидела, кто к ней пришел, ее сердце замерло. Если бы из-за неизлечимой болезни единственный оставшийся глаз вдовы не утратил способности вырабатывать слезы, она бы расплакалась при одном только взгляде на это юное лицо, полное глупой, отчаянной, смертоносной решимости.