– Где магия вмешалась, там… да что ты будешь делать!.. и капли бензина не потребуется, и водительского удостоверения! Э-э-эхххх! Я хучь и без диплому, а дело чародейское оченно хорошо знаю! Ай!!! – Задрав ногу, Гаврюша изо всех сил пытался перевалиться через перила, но рост его был маловат для такой высоты. Домовой рухнул навзничь, буквально чудом не разбив фарфорового кота. Баюн в рюкзаке успешно потерял сознание…

– Может, ты наколдуешь лесенку или расколдуешь Маркса? – вышел с дельным предложением Егор, тихонько сидя в волшебном снегоходе, зависшем на высоте второго этажа.

– Вот ещё! – фыркнул рыжий домовой и упрямо попытался во второй раз. – Маркс от нас мигом под кровать уползёт, и поминай как звали!

– А без него нельзя?

– Можно. Но скучно.

И тут, словно чёртик из табакерки, учуяв запретную Гаврюшину ворожбу, выскочил из кладовки скрипучий и больной Кондратий Фавнович Козлюк.

– Всем стоять!!! – проорал инспектор, вваливаясь на балкон, как ржавый робот-полицейский.

Гаврюша балансировал на перилах и размахивал ручонками, пытаясь удержать равновесие. Фарфоровый баюн вытаращился на Кондрашку, не имея возможности и пискнуть. Инспектор издал боевой предупредительный вопль:

– Ага-а-а! Попались!! Всем оставаться на местах!!! – Закусив зубами волшебную палочку, словно конь удила, он стал засучивать рукава мантии, усыпанные застиранными звёздочками. – Сифяс я с фами рассфрафлюсь рас и наффсегда!

Гаврюша ухватился за сиденье снегохода, оттолкнулся, прыгнул и… наконец-то оседлал его! Кондратий Фавнович, грозно мыча, вцепился в ближнюю лыжню, больно ударился коленкой о балконные перила и седьмым чувством понял, что схватка безнадёжно проиграна.

В этом крайне затруднительном положении, молотя ногами в воздухе, думая только о том, как бы сохранить волшебный жезл и не сверзиться, он мёртвой хваткой держался за снегоход, резко набирающий высоту.

У Егорки аж дух захватило, как лихо и весело, с присвистом и прибаутками, его бесшабашный друг вёл машину среди снежных облаков. Это было похоже на знаменитые американские горки, которые сами американцы называют русскими. Вверх-вниз, резкий поворот, торможение, скольжение боком, уход юзом, верчение на одном месте – песня, а не полёт!!!

Если бы они ехали на машине, то потратили бы кучу времени. Если самолётом, то в десять раза меньше, а на волшебном снегоходе друзья добрались до окрестностей города Великий Устюг за какие-то десять минут.

Домовой ловко вывернул на известную ему полянку в заснеженном лесу. Во время приземления снегоход тряхнуло, и Кондрашка, покрытый льдом с колпака до туфель, сорвался вниз. Он воткнулся ногами в сугроб по самую грудь, а руки его так и остались поднятыми вверх. Снегири сразу оценили инспектора – на каждый скрюченный палец села птичка, итого получилось десять. На носу и волшебной палочке их тоже немало устроилось.

– Вижу Деда Мороза! – закричал Гаврюша, потянул руль на себя и посадил снегоход. – Вот он обрадуется! Мы с ним, Егорка, да-авние знакомые.

– Слышишь, Маркс? Прилетели! – доложил мальчик фарфоровому коту и протёр ему морду тёплой варежкой. Из снегохода они с Гаврюшей выбрались одновременно и дружно побежали вперёд, к могучей фигуре в синем тулупе с блёстками.

Среди сугробов, на пеньке, сидел Дедушка Мороз – настоящий, с вьющейся белой бородой. Только вот синяя шапка валялась в ногах, посоха не было вообще, а вместо внучки рядом стоял белый северный олень, который тяжело вздыхал, глядя на печального хозяина. Гаврюша подобрал шапку, отряхнул и заботливо водрузил на законное место.

– Спсиба! – от души кивнул дед, не замечая гостей, и обнял рогатого за шею. – Спсиба, друг!

– Кхе-кхе-кхм! – прокашлялся домовой, снимая рюкзак, и подмигнул встревоженному Егору. Тот осторожно отступил на шаг назад. – Доброго здоровьица, Мороз Колотунович! – поклонился Гаврюша и подал знак мальчику сделать то же самое.

Егор выдавил тихое «здрасте» и осмелился подойти.

– Не плачьте, дедушка! – попросил мальчик, сел на корточки и снизу вверх заглянул в опухшее лицо. – У вас что-то случилось?

– Чёчилось… – признался дед и всхлипнул.

Гаврюша мигом вынул из рюкзака фарфорового Маркса и сунул Морозу в руки.

– Погладьте котика, – предложил Егор, – и расскажите нам всё. Мы поможем, честное слово!

Дед Мороз на автомате начал гладить кота и, о чудо, стал приходить в себя! Его олень меж тем раздувающимися ноздрями понюхал воздух и чужие следы на снегу. Потом поднял морду и увидел что-то похожее на дерево – Кондрашкины руки в снегирях. Сгорая от любопытства, рогатое животное отправилось на разведку.

Так Егор, Гаврюша и заколдованный кот выяснили, что стряслось у дедушки две беды. По весне уходящего года встретила внучка Снегурочка свою любовь, да не лесного, не деревенского и не столичного жителя, а турецкого подданного из города Стамбула!

Чистокровный турок и богач был красавцем и льстецом, каких свет не видывал. В два счёта растопил он девичье сердце, позвал замуж, она сразу и согласилась. Ну и свинтила с новогодних праздников к супругу в жаркую Турцию, на море, халву и шаурму…

Остался у дедушки троюродный племянник Борька, лет которому по обычным человеческим меркам стукнуло сорок. Широкий мужчина, с пивным брюхом, только что без хвостика и пятачка. Да и ответственности в нём с гулькин нос. То есть никакой!

Короче, племянник этот непутёвый Снегурочку заменять отказался. Самолично убёг в Москву, нашёл себе певицу Аньку из провинции, сольное-народное, дал объявление в газету и пошёл с ней по квартирам дедморозить. Внешность колоритная, бороду прилепил, и готов Дед Мороз, а Аня у него, понятное дело, Снегуркой приплясывала.

Уж какие там заработки, нам неведомо, но… Исхитрился этот подлец ещё и посох волшебный украсть! А куда дедушке без посоха? Вот и сидел он в лесу, горькой баловался, покуда наши спасители его не нашли…

– Эхххх, младёшь… нептёвая! – Дед Мороз горько вздохнул и высморкался в снег. – Как звать-та тебя, мальчк?

– Егор Красивый.

– Хвасты-ть нехорошо. Симпатишный, энто да! А то сразу – красивый…

– Это фамилия такая. У нас вся семья Красивые, и папа, и мама, и сестра Глаша.

Дед Мороз почему-то хотел оспорить и это заявление, но тут за спинами гостей взревел олень. Егор с Гаврюшей обернулись и увидели, что зверь стоит совсем рядом, сжимая в зубах волшебную палочку.

– Это штука опасная! – предостерёг домовой. – Дай сюды!

– От-тдай! – поддержал дед.

Олень по-собачьи весело отпрыгнул и покосился на Гаврюшу игривыми глазищами, как бы говоря: «А ну-ка, отними!»

– Пожалуйста, отдай палочку! – вежливо попросил мальчик, протягивая руку, на что олень кокетливо завилял хвостиком.

– С-сматри! С-санта-Клаус! – крикнул белобородый хозяин зимы и показал пальцем в небо. Рогатый вскинул морду, распахнул пасть и заметался по снегу, глядя на маковки сосен.