Ноа смеется, когда подростки ошалело смотрят в глаза, и их с площадки гонят другие возмущенные ребята.

— И сколько продлится их влюбленность?

— Пусть это будет летняя влюбленность, — мечтательно вздыхаю я и кладу голову на плечо Ноа. — Полная теплых вечеров и алых закатов.

Продолжаем нашу тихую и уютную прогулку. Первый не совершает никаких подозрительных поползновений в мою сторону, кроме объятий и ласковых поцелуев в виски, щечки и носик. То ли его так вдохновила подростковая и наивная любовь, то ли он стесняется и не знает, как ко мне подступить. Увожу его в безлюдный сквер, нахожу тихое местечко возле пышных зеленых кустов и падаю на газон. Лежим и молчим.

— У тебя был сексуальный опыт с женщинами?

А чего мне стесняться? Я и так без трусов лежу.

— Был… — Ноа задумчиво замолкает и тихо продолжает, — я не понял всей прелести. Как с поцелуями, — затем он настороженно смотрит в мое лицо и торопливо оправдывается, — мне нравится тебя целовать, обнимать и любоваться твоей улыбкой.

— А нравится, когда я тебя касаюсь?

Пробегаюсь пальцами по щеке и шее Ноа и чувствую себя коварной совратительницей, но ничего не могу с собой поделать.

— Нравится.

— Если тебе что-то не понравится, ты попросишь меня остановиться, хорошо? — ныряю рукой под футболку юноши и медленно поглаживаю напряженный живот, вглядываясь в растерянное лицо.

— Все еще нравится…

С легким нажимом провожу пальцем вокруг пупка, и Ноа шумно выдыхает:

— Если ты хочешь, то мы можем…

— Я хочу сейчас только касаться тебя, — улыбаюсь и невесомо целую юношу в губу. — Ты разрешаешь?

Я, конечно, возбуждена, но нет того неистового стремления животного соития — желаю лишь насладиться вздохами, телом и кожей Первого.

— Разрешаю.

Моя рука немедленно оказывается в штанах юноши и мягко обхватывает основание эрегированного члена. Я не отвожу взгляд от глаз Ноа и веду кулачок вверх, прислушиваясь к его дыханию. Возможно, кто-то назовет меня жуткой развратницей, но я не вижу ничего пошлого или постыдного в ласках рукой. Это даже трогательно — Ноа боится сделать лишний вздох и не моргает, что-то высматривая в моих зрачках.

Держать в ладони упругое естество с нежной бархатной кожей доставляет мне тактильное и эмоциональное удовольствие. Первый под моей сжатой рукой — беззащитен, и с каждым неторопливым и нежным движением становится еще более уязвимым и хрупким. Плоть в пальцах каменеет, дыхание учащается, и милый Ноа с громким болезненным стоном въедается в мои полуоткрытые губы и с несвойственной ему пылкостью проталкивает язык в рот. В ладони растекается горячее семя и трепетно, едва заметно, пульсирует влажная головка, исторгая остатки наслаждения.

— Вот оно, — Ноа с придыханием отрывается от губ и очарованно глядит в глаза.

— О чем ты? — делаю последнее скользящее и короткое движение ладонью.

Юноша с глухим стоном вздрагивает и зажмуривается, закусив губы, а затем вновь глубоко и влажно целует.

— Вот в чем прелесть поцелуев, — восхищенно улыбается. — Тут важен момент.

— Совсем охамели! — из кустов выскакивает разъяренная бабулька и замахивается тряпичной сумкой. — Средь бела дня! На глазах у всех!

Вытираю ладонь о траву, хватаю испуганного Ноа за руку и с хохотом убегаю, утягивая за собой Первого, который ойканьем пытается застегнуть ширинку, спотыкаясь о свои же ноги.

— Бесстыдники!

Оглядываюсь на коварную старушку, которая ждала удобного момента, чтобы выскочить из засады и пристыдить нас, но от меня ничего не скроешь. Грозит нам пальцем, кричит вслед возмущения, а сама вспоминает, как по юности рукоблудила соседу-ровеснику в подвале, пока родители накрывали ужин на стол. А потом и вовсе потеряла с ним девственность среди пыльного хлама и ржавых инструментов.

Стоит отвернуться, как Ноа куда-то убегает по очень важным делам. Ветер доносит: “Я должен быть в другом месте” и “До встречи, любимая”. И вот спрашивается, какие графики и расписания соблюдать с Первым? Не держу обиды на юношу, ведь такова природа Ноа, и негоже перетягивать на себя его внимание, когда есть другие, кто нуждаются в его силе и поддержке.

Прошептав прощальные слова, ветер ныряет под юбку, и вспоминаю, что гуляю без трусов и торопливо одергиваю задравшийся подол и бегу домой. День выдался насыщенным, и я готова лечь спать пораньше, чтобы завтра с новыми силами открыться новым приключениям, но… все планы портит Последний, который лежит на кровати и листает мои конспекты.

— Ты у нас сегодня по графику?

— Скажи, пожалуйста, почему ты не пошла учиться на финансиста или экономиста? — мужчина закрывает тетрадку и складывает руки на груди, изучающе глядя в лицо. — Я бы взял тебя к себе на работу, чтобы наказывать за ошибки в отчетах, например. А что делать с физиком-технологом?

— Планирую закончить не только бакалавриат, но и магистратуру с докторантурой, а потом уйти в преподавание, — сажусь на стул у письменного стола. — Стану профессором.

— В науке нет денег, пусть на нее и тратят миллионы. Получают их не профессора, крошка, — мужчина прищуривает глаза. — И зачем нам еще один профессор, когда есть Ноа Шестой?

— А как же молодые и красивые студенты, не сдавшие зачеты? — кручусь на стуле и медленно оголяю коленки. — Я стану строгой профессорессой, и милые мальчики будут рыдать на экзаменах от ненависти к рыжей суке.

— Боюсь, что они будут после пар и экзаменов дружно в туалете подрачивать, — глухо отзывается Ноа, опуская взгляд на колени.

— А я будто против? — бесстыдно раздвигаю ноги и улыбаюсь. — Как насчет ролевых игр?

— Я профессор, ты студентка?

— Наоборот.

Последнему нравится мои дерзость и предложение, но сомневается, пусть перед глазами темнеет от возбуждения. Он привык доминировать и быть ведущим, а я, в свою очередь, не хочу потакать его привычкам.

— Хорошо, — Последний скручивает тетрадь в трубочку и поднимается, — давай сыграем.

— Пять минут, студент Ноа, — поднимаю на мужчину лукавый взгляд.

Последний выходит, и я кидаюсь к шкафу, чтобы переодеться. Узкая юбка карандаш, блузка с глухим воротником и чулки, что валялись не вскрытыми в нижнем ящике комода. Собираю волосы в тугой пучок на макушке и надеваю туфли на высокой шпильке. Оценивающе оглядываю отражение в зеркале и вздыхаю — слишком молода для профессора, но мы тут не за реалистичностью гонимся, а за острыми ощущениями.

Тащу складной стул с балкона, продвигаю стол к центру комнаты, ближе к кровати, раскладываю учебники и тетрадки и сажусь за стол с прямой спиной. Уверенный громкий стук, и я лениво раскрываю конспекты: