— На один глоток, — пояснил он. — Однако ж, у каждого он свой, на меня не равняйтесь. Командир наш, к примеру, полный наливает, но зато без повторов.

Отмерили мы механику на «глоток с повтором» и не заметили среди застолья, как подлетать к месту стали.

— А вот и база ваша уже видна, — сообщил абсолютно трезвый бортмеханик, указывая жёлтым ногтем куда-то в иллюминатор.

Посмотрел я в том направлении, чтобы обстановку оценить, — мать моя родная, солнце в закат клонится, пейзаж достойный Рериха: море, горы, холмы — всё в ультрамарине. Тени от гор и холмов чёрные, закат за редкими облаками горящей киноварью размазан широко и густеет прямо на глазах.

— Да, теперь понятно, откуда Николай Константинович брал вдохновение, — заметил я.

— Кто из вас Николаем Константиновичем будет? — с пристрастием спросил бортмеханик.

— Среди нас не только Константинычей, — признался радиофизик, — но даже Николаев не сыщешь.

— Так! — с укоризной посмотрел на меня бортмеханик. — Это у него от вибрации. Галлюциногенное состояние. Такое бывает. Всколохматило малость от полёта. Щас сядем, всё как рукой снимет.

— Да нет же! — стал возражать я, указав рукой на открывшуюся за бортом картину. — Смотрите сами! Истинный Рерих!

Все прильнули к стёклам.

— Не знаю, кого ты там имеешь в виду, — плюща нос об кругляк иллюминатора, недоумевал бортмеханик, — но Ваську Чооду вижу точно.

Как я ни вглядывался, никакого Васьки не заметил. Наверное, у бортмеханика зрение было орлиное.

Базовый лагерь раскинулся на зелёном пятачке меж пологих сопок. Ми-8, не выключая двигателей, выгрузил нашу группу с пожитками. Бортмеханик скинул с трапа два больших фанерных ящика с макаронами и осторожно передал завхозу Ваське Чооду ящик спирта. Достав свою старенькую «Смену» — фотоаппарат на все случаи жизни, я попросил всех сгруппироваться около трапа вертолёта. Ветровые струи от работающего винта прижимали к земле и трепали одежду. Бортмеханик показывал на часы — время в обрез, темнеет.

Я подошёл к нему и прокричал на ухо:

— Куда фотографию присылать?!

— Спасибо, конечно, за сервис! — прокричал он. — Но искать меня бесполезно. Мы нынче здесь, завтра там. В октябре вот в Антарктиду собираемся.

— На вертолёте, что ли?

— На судне, а вертолёт с собой берём. Такие дела!

Начальник базы встретил нас по-деловому — распределил моих коллег по палаткам, а меня направил в полевой отряд, находившийся в десяти километрах отсюда.

— Даю тебе нашу сотрудницу в попутчики. Здесь недалече. Однако одну посылать её боязно.

— А чего так? — поинтересовался я.

— Ну, всяко может случиться. Заблудится человек или, не дай Бог, с медведем повстречается. А вместе — всё веселей будет.

— А чего ж весёлого? Местности я тоже не знаю, десять километров — путь неблизкий. А ежели медведь попадётся, что я с ним сделаю? Ружья нет. Да и зрение у меня того. Пока разгляжу, он нас и ухайдакает.

— Не боись! Главное, с направления не сбиться.

— А что у нас будет? Карта, компас?

— Какой ещё компас? Вот, смотри, я рукой тебе сейчас покажу, и ты так прямо, никуда не сворачивая, иди. Компас. Ты у нас кто? Подсобник, а не пароход дальнего плавания. Миклухо-Маклай без всякого компаса забрёл туда, куда Макар телят не гонял. А то компас, карта. Здесь всё намного проще. Главное, мозги особенно не напрягать. Сказали — делай. Придёшь на место, дадут тебе штыковую лопату, и будешь копать до вечной мерзлоты. Да не боись, она у нас тут рядом.

— А что, вертолётом не могли добросить?

— У них график, каждая минута расписана. — И тут же крикнул: — Мария Сергеевна! Поди-ка сюда, здесь провожатого тебе с неба сбросили.

Из ближайшей палатки вышла женщина с хорошим крестьянским лицом. Экипирована она была по здешней моде: ватник и ватные штаны, заправленные в высокие, до колен, резиновые сапоги, слегка диссонировали с цветастым платком, покрывавшим голову.

«Да, с такой не загуляешь, — подумал я, — но это даже и к лучшему. Не нужно будет в пути выкаблучиваться. Такую можно смело хоть куда и одну посылать».

— Мария Сергеевна, тебе тут провожатый объявился, с вертолётом прибыл. Прямо сейчас и собирайтесь. Вот по этой лощинке между сопками и топайте по прямой. — И он вторично прочертил рукой воображаемую линию.

А я про себя усмехнулся: «Если по прямой, да ещё в сумерки, то никогда не дойти. Вся надежда на эту Машу с Уралмаша. У неё сапоги новые, нерастоптанные. Курс должна держать точно, без отклонения».

Уловив мою насмешку и по-собачьи ко мне принюхиваясь, начальник отложил наш поход до утра.

Утром после завтрака мы и вышли. Идти было легко и мягко. Ступали то по мху, то по ягелю, то по вереску. Мария Сергеевна впереди — путь прокладывала, а я след в след за нею. Её цветастый платок всё время маячил передо мной, внося разнообразие в неизменный серо-зелёный фон окружающих нас сопок. Так мы часа за два и дошли без приключений до полевого лагеря.

Лагерь располагался на краю тундровой полосы, за которой шёл протяжённый галечный пляж бухты Восточно-Сибирского моря. Здравствуй, великий Ледовитый океан!

Много ли людей на земле видели этот далёкий от цивилизации край? В первую очередь бросается в глаза чистота и первозданность, которые воспринимаются всем существом. В нашей городской жизни этого нет, всё заслонено декором из камня, бетона, асфальта и прочих материалов, отнятых у природы. А природа рано или поздно отторгает всё искусственное. Сколько цивилизаций, городов, поселений, культур ушло в землю, оставив потомкам только скол того времени в виде артефактов. Изменится береговая черта, состарятся и опадут горы, вздыбятся новые, изменится климат, но чистота и первозданность останется. Она сохранится, пока жива сама земля.

Два месяца ковыряли мы грунты древних русел рек, протекающих, может быть, десять, а то и более тысяч лет назад. В те времена пейзажи были, конечно, другие. Великий Безымянный океан наверняка омывал тогда лесистый берег тёплым прибоем. По берегам многочисленных рек паслись стада мамонтов, а мохнато-волосатый предок человека расчищал в дебрях места для становищ.

Теперешний наш быт и размеренный ритм тоже, наверное, чем-то напоминал образ жизни тех разумных приматов.

Правда, бегать за мамонтами и добывать пищу в поте лица своего нам не приходилось. Геологическая партия была обеспечена из расчёта рубль сорок семь на человека. В основном закупались: макароны, крупы, фасоль, тушёнка, консервы «Завтрак туриста», лук-чеснок, галеты, чай и желудёвый кофе. Кашеварила Мария Сергеевна. Готовила вкусно. Подъедали всё, в котлах ничего не оставалось. Когда её хвалили за наваристый суп рататуй, она обычно отмахивалась