Проведя пальцем по строчке, я, прикусив губу, вывела новую:

«У меня другая семья».

Перелистнув страницу, я сделала набросок Харелта и Энни. И позади них безликую женскую фигуру: никогда не могла нарисовать себя. Да и… Да и если честно, то всем моим зарисовкам красоты добавляет магия. Увы, никто не ставил мне руку.

Закрыв тетрадь, я отбросила ее в сторону. Если Мать Пресветлая будет милостива ко мне, то эти дорогие кремовые страницы будут покрыты десятками зарисовок. Если нет…

— Я ненавижу саму мысль о том, что мое будущее определяет нелепый артефакт! — выкрикнула я в пустоту и рухнула на постель.

Эти последние минуты были самыми тяжелыми. Самыми трудными и невыносимыми.

— Я так долго держалась, — прошептала я, в кровь кусая губы, — так долго ничего не хотела, запирала свое сердце. Не позволяла себе надеяться…

Стук в дверь, а у меня нет сил, чтобы отозваться.

Снова стук. И снова.

— Фредерика, я вхожу, — громко сказала нонна Шавье. — Ох, Мать Пресветлая!

— Мне плохо, — проскулила я, прикрыв глаза, — мне очень-очень плохо.

Нонна положила на мой лоб узкую прохладную ладонь, прошептала несколько слов, и предательская слабость ушла, растворилась бесследно.

— Неужели ты не веришь Хранителю Севера? — серьезно спросила нонна. — Если ты не доверяешь ему, то, быть может, и не стоит быть с ним?

— Насколько мы помним, у меня нет выбора, — хмуро произнесла я. — И вопрос не в доверии, нонна. Я — верю. Но мне — плохо. Просто плохо, не почему-то, а просто. Необъяснимо.

— Это нехорошо. — Нонна Шавье прикусила губу. — В вашей семье провидцы не рождались?

— Нет, — я фыркнула, — что вы. Об этом бы весь город знал, и каждый званый ужин начинался бы с чего-то вроде: «Ах, в эту неделю мне приходили предчувствия. Скоро кое-что произойдет». Это если бы со стороны леди Дьерран такая радость обреталась. А если бы нет, то: «Мой супруг запрещает говорить об этом, но вам по секрету я намекну: скоро что-то будет! Мой возлюбленный муж читает линии судьбы, а я читаю его линии! Ах-ха-ха!»

— Кажется, я немного переборщила с веселящим заклятьем, — кашлянула нонна Шавье.

— Возможно, дело в том, что я пыталась запретить себе чувствовать. — Я пожала плечами. — Харелт понравился мне еще при первой встрече. И после… После он ни разу меня не разочаровал. Не… Не обидел и не показал себя с какой-то неприглядной стороны. Он выглядит как тот, кого я всегда ждала. Надежный, спокойный, уверенный в себе.

Я обхватила себя руками.

— На его фоне недостатки Эрвитара выглядят совсем гротескно.

— Эрвитара вырастили в ненависти к Фойртелернам. Каждое достижение Харелта Фойртелерна преподносилось юному Эрвитару как то, что он должен преодолеть.

— Но почему? — нахмурилась я. — Они же не могут соперничать из-за женщины, верно? И из-за Пределов тоже: один дракон не может хранить двое Врат.

— Ты уже знаешь, дитя мое, что вся тяжесть власти ляжет на твои плечи?

Поежившись, я кивнула:

— Да. Это пугает.

— Порядочного человека пугает, а непорядочных дракониц привлекает. Матушка Эрвитара не смогла простить отцу Харелта то, что он выбрал не её. Потом было соперничество в Академии Магии, соперничество в освоении мастерства. Добил Эрвитара страшнейший поступок лорда Фойртелерна…

Нонна Шавье сделала паузу и, насладившись моими огромными глазами, припечатала:

— Харелт Фойртелерн первым и единственным пришел на помощь Хранителю Юга в момент самого страшного прорыва. Боюсь, что этого унижения Эрвитар не забудет никогда. Все остальное, все то, что ты слышала раньше, оно тоже сыграло свою роль, но куда меньшую.

— И дуэль…

— Лорд Эрвитар жаждал унизить Фойртелерна, но в итоге унизил себя. Увы, он в десятки раз слабее Хранителя Севера.

— Харелт настолько силен? — заинтересованно спросила я.

Но нонна покачала головой.

— Все Хранители где-то как-то схожи. Но ты помнишь, что я сказала о матери Эрвитара? Даже запертая в гареме, она все равно влияла на обучение сына. Хранителя Юга учили по лекалам Севера, в итоге его магия скована. Он не развил в себе то, что ему был дано от рождения, из-за ядовитых слов матери он потратил свое время на попытки овладеть тем, к чему у него не было способностей.

— Вы уверены?

— Я теперь духовная наставница, — улыбнулась нонна, — могу запрашивать нужную мне информацию в храме и могу этой информацией делиться. Идем, Лерро уже подготовил сани.

Кивнув, я заставила себя подняться и набросить на плечи плащ с меховым подбоем, что протянула нонна.

— Откуда такая прелесть? — Я провела ладонью по мягкому, гладкому меху.

— Хранитель Севера прислал, — улыбнулась нонна. — Он был огорчен тем, что ваши вещи из храмовых запасников.

— Да? — удивилась я. — Но ведь хорошие вещи-то.

Нонна только пожала плечами и отворила дверь.

— Заберите сумки!

В комнату вошли двое мальчишек. Они подхватили мои вещи и выскользнули прочь.

— Это я возьму. — Нонна Шавье подняла записную книжку и артефактное перо. — Поспешим.

На выходе я столкнулась с Кристин. Бледная, с запавшими глазами и обметанными губами, она шла в сопровождении двух духовных наставников. И, признаться, от вида этих храмовников у меня мороз по коже побежал: высокий худой старик с ястребиным лицом и маленькая сухонькая старушка с ядовитой ухмылкой, притаившейся в уголках губ.

— Темной ночи, Лисанна, — пропела старушка. — Поздравляю, ты все же стала наставницей.

— Благодарю, Эмрида, — спокойно проговорила нонна Шавье.

— Где второй? — резко спросил старик.

И тут уже я не выдержала:

— Мы обязаны отвечать, нонна?

— Нет, — улыбнулась Лисанна Шавье, — абсолютно точно нет.

И мы, оставив за спиной двух храмовников и одну Предназначенную, решительно подошли к саням, в которых уже сидели Лерро и Рифас.

— Поставь-ка щит, девонька, — проговорила вдруг нонна, — ветер всякое носит…

Подхватив на руки прыгунка, я решительно окружила себя щитом. И не зря: мы не успели тронуться, а к нам подошел старик. Он не смотрел на меня, но от его слов на щеках Рифаса расцвели алые пятна.

А еще через мгновение рядом с нашими санями появился второй молодой господин. И вот тут я поспешила убрать щит: мне не хотелось обижать бэйфэй.

— Доброго пути, леди Фредерика Дьерран, — лис пошевелил усами, — вас ждет трудная ночь, от которой будет зависеть слишком многое…

— Ваши слова упали на благодатную почву, второй молодой господин, — вздохнула я, — последние несколько часов я с ума схожу от беспокойства.