– Ты опоздал, негодяй! – закричала она, повисая у него на шее.

Афанасий вовремя успел завалить центр тяжести назад, чтобы не опрокинуться с ней вместе на ближайший столик. Любимые девушки, к сожалению, весят примерно столько же, сколько и нелюбимые. Просто носят их с бо́льшим энтузиазмом.

– Опоздал? А во сколько мы договаривались?

Этого Гуля не помнила, и Афанасий резонно возразил, что в таком случае он и не опоздал.

– Ну и как утро прошло? – спросил он, отстраняясь, чтобы увидеть ее лицо.

Гуля потащила Афанасия к столику, к которому невинно пристраивался интеллигентный бомжик, охотящийся за недоеденной едой.

– Эй! Видал, что делают?! Простите, но это наше!

Бомжик отпустил поднос и с достоинством удалился, сказав напоследок, что собственность – зло и принадлежит нам в большей степени то, от чего мы отказались.

– Угу. Только от выпивки ты, кажется, никогда не отказывался!.. Не, ну обнаглели! Из-под носа рвут! – буркнула Гуля и, догнав бомжика, сунула ему гамбургер. Успокаивалась она так же мгновенно, как и приходила в бешенство.

– Ты спрашивал про утро. Паршиво мне было утром. Думала, сдохну. Мать перепугала. Не буду больше такие фильмы смотреть! – сказала она, вернувшись.

На легкомысленном лице Гули мелькнули страх и озабоченность – тень той муки, которую боялся увидеть Афанасий. Но долго в страхе Гуля пребывать не смогла и сразу же вспомнила, что вчера выиграла пари. Поспорила с продавщицей, что в запечатанном йогурте окажется живой тарантул. Так десять человек сбежалось смотреть. Гуля даже не думала, что в маленьких магазинчиках столько всякого разного народа.

– И знаешь, что самое смешное? Я до этого понятия не имела, как выглядит тарантул. Только слово слышала.

Афанасий улыбнулся очень искренне и одновременно поймал себя на том, что искренности в его улыбке чуть меньше, чем он действительно показал. Он вечно ловил себя на наигрыше. Чувствовал себя человеком, в котором во всякой сердечной сцене, даже когда он абсолютно искренен, живет все просчитывающий режиссер, прикидывающий впечатление от своих слов и их последствия и делающий легкие, неуловимые для других корректировки, которых ему потом стыдно, потому что все-таки это были корректировки. И еще Афанасий недавно обнаружил, что самая большая ошибка умных людей – втайне считать остальных людей дураками. Афанасий тоже был умный и тоже вечно наступал на эти грабли. Он не понимал, что у каждого человека, даже не очень начитанного, даже очень простого, в сердце есть четкий радар, распознающий ложь и отношение. Он может сработать не сразу, а отсроченно, допустим на другой день, когда будешь проигрывать ситуацию в памяти, но сработает обязательно. И тогда ты потеряешь разом все.

Где-то в середине рассказа о тарантуле Гуля забыла, о чем говорила, мысль ее переключилась и лоб пересекла морщинка:

– А, да! Ты слышал про остров?

– Про какой?

– Девушка одна рассказала, из форта Долбушина… Болтушка ужасная!

– Больше, чем ты?

Гуля бросила в Афанасия пластиковой ложечкой:

– Противный! В общем, где-то есть остров, на котором тело навсегда остается молодым и прекрасным, а вот душа скукоживается и умирает. И так хорошо на этом острове, так весело, что люди не решаются его покинуть и остаются там навсегда. Если же когда-то они покинут этот остров, то превратятся в прах.

– И где этот остров? Где-нибудь в Океании? – с сомнением спросил Афанасий.

– Нет, где-то в России. То ли на Волге, то ли в Белом море. Он даже на картах есть. Просто никто не знает, что он ТАКОЙ. Думают, там закрытая военная часть или еще чего. Служба безопасности у них хорошо работает. За триста-то лет научились.

– За триста лет?

– Ну да. Остров со времен первошныров. То ли закладку туда кто притащил, то ли что. Как ты думаешь, это правда? Та девушка клялась, что правда.

Афанасий неосторожно выжал в кофе кетчуп и огорченно уставился на стаканчик. Затем успокоил себя тем, что кетчуп лежит на дне. И будет там лежать, если не взбалтывать. И вообще, чего не видно, того нет. Кто сказал, что, пока кофе готовили, в него не роняли чего-нибудь похуже кетчупа? Какую-нибудь холерную бактерию, безнадежно влюбленную в чумного микроба?

– Я узнаю про остров у наших, – пообещал он, про себя считая это полной чушью.

Гуля кивнула и внезапно спросила, знает ли Афанасий Сашку. Афанасий отозвался, что всякий русский человек знает хотя бы одного Сашку. Подойди к любому человеку на улице, спроси у него, знает ли он Сашку, и…

– Не занудствуй! Это ваш Сашка, шныровский, которого Фиа знает…

Афанасия втайне раздражало, что Гуле так много известно о ШНыре. Он вроде особо и не распространялся, а она сама собрала всю картину из множества оговорок, реплик, оценок и умолчаний. Девушки умеют из трех мух собрать слона, да еще так собрать, что останется несколько кусков на суп.

Гуля поплевала на салфеточку и вытерла Афанасию подбородок. Потом стала вытирать еще и губы, но он отдернулся.

– Ты запачкался! У тебя крошечки! Плохой мальчик!

– Я тебя когда-нибудь убью! – пригрозил Афанасий.

Гуля всплеснула ручками:

– Ой! Ты не мог бы повторить? Поскрипи, пожалуйста, еще зубками! Ты такой миленький, когда это говоришь! Такой грозненький!.. Можно я тебя на телефончик запишу?

От записи на телефончик Афанасий отказался. Он знал, что Гуля способна поставить это на звонок и умилять «грозненьким принцем» всех своих подруг.

– Так тебе интересно про Фиа? – спросила Гуля.

Афанасий благоразумно ответил, что нет. Он был в курсе, что лучший способ выведать что-либо у Гули – именно об этом ее и не расспрашивать. Тогда любая информация выльется сама под давлением естественной болтливости.

– Фиа – новая любимица Дионисия Тиграновича. Млада и Влада ее люто ненавидят, но и побаиваются! А то мало ли. Она представит кресло, а у кресла окажутся зубы и пищеварительный аппарат.

– А ты с Фиа дружишь?

– Я – да! – гордо сказала Гуля. – Вчера вечером мы с ней были на Болотной.

– У памятника маньякам, что ли?

– Да, в доме с круглыми углами. Там раздавали новые дары. Ну знаешь – лбом прикоснуться к оплавленному слитку.

– И много получило?

– Ну, не знаю… человек сто! Просто натуральная толкучка! Один прямо под ногами у всех лез на четвереньках.

«Сто новых инкубаторов… И так чуть ли не каждый месяц. Так их никогда не победишь», – с грустью подумал Афанасий.

Гуля оглянулась и, придвинувшись к нему, зашептала:

– Фиа очень интересует этот ваш Сашка… Она много лет его не видела, а тут вдруг снова встретились. Там дикая история была, как в романе. Мост через бурную реку, какие-то уголовники и Сашка, как тигр, бросающийся в бой.