Я возвращаю ему стакан, но как только я касаюсь его руки, то понимаю, что его пальцы подрагивают.

– Хочешь еще? – спрашивает он. И прежде чем я успеваю что-то ответить, добавляет: – Я принесу тебе еще немного. – Он подходит к ведру с водой и заглядывает внутрь. – Ох. Пусто. – Бастьен бросает на меня взволнованный взгляд. – Ничего страшного. – Но он тычет большим пальцем в дверь и начинает пятиться к ней. – Я просто… сейчас принесу.

Я скрываю улыбку, наблюдая, как он выходит из комнаты. Он никогда не вел себя так странно.

Это даже кажется очаровательным… хоть он и желает мне смерти. Марсель поднимает со стола еще один пергамент и бормочет что-то о луне, земле и воде.

Я склоняю голову в сторону и смотрю на него.

– Так странно… Не думала, что кто-то знает о Леуррессах, пока не встретила вас.

Он оборачивается и дважды моргает, все еще погруженный в свои мысли.

– Некоторые знают. Существуют легенды, суеверия и даже народные песни… но на самом деле их не так уж и много.

– Но ты же знаешь о нас.

Он слегка пожимает плечами.

– На самом деле это вроде моего хобби. Я едва могу усидеть на месте, если какая-то проблема не занимает все мои мысли.

Марсель – егоза? Плечи начинают подрагивать от сдерживаемого смеха. Он ухмыляется мне, не понимая, почему меня это забавляет. Сложно не изменить своего отношения к нему. В отличие от Бастьена и Жюли, он, кажется, не имеет какого-то предубеждения против меня.

– А что, если я скажу, что твоих знаний недостаточно?

– Я признаю, что в этом нет ничего удивительного. Разве может кто-то знать достаточно о чем угодно?

Я прикусываю губу.

– А что, если я скажу, что хочу заполнить пробелы в твоих знаниях.

Его брови хмурятся, и он бросает взгляд на дверь.

– Это какая-то уловка?

– Это предложение. Можешь верить, можешь не верить, но мне не хочется умирать. И раз в данный момент я не могу убить своего amouré, то почему бы мне не помочь тебе разорвать связь наших душ?

Я заглушаю внутренний голос, твердящий, что это невозможно. А вместо этого вновь вспоминаю слова Сабины: «Не сдавайся, Аилесса».

Марсель засовывает руку в карман. Он всегда так делает, когда чувствует себя комфортно.

– Хорошо, – отвечает он, а затем медленно подходит ближе, сжимая в руках листок пергамента. – Можешь сказать мне, что означает перевернутый полумесяц?

– А какое он имеет отношение к связи душ?

– Не знаю. Но в том-то и проблема… вдруг именно в нем и кроется ответ. Я часто сталкивался с тем, что стоит разгадать одну тайну, как она открывает следующую.

Звучит вполне логично. К тому же нам нужно с чего-то начать.

– Перевернутый полумесяц – знак заходящей луны. Но также может означать и мост.

– Мост… – Марсель чешет подбородок. – Об этом я как-то не подумал. А он может быть связан с другим символом?

Он показывает мне свой лист пергамента, и я поднимаю брови. Это изображение костяной флейты. Я и не знала, что Марсель успел изучить ее, прежде чем Жюли ее сломала.

– Вот видишь?

Он указывает на перевернутый треугольник, балансирующий на перевернутом полумесяце, под последним отверстием на флейте. Именно в этом месте символ был выгравирован на настоящем инструменте.

– Этот треугольник означает воду, верно?

Я киваю.

– Но когда символы расположены именно так, это означает мост душ.

– Мост душ?

– Мост, по которому мертвые проходят, чтобы попасть в Загробный мир.

– А… Именно по нему вы, Костяные волшебницы, переправляете их?

– Да.

Видимо, Бастьен рассказал Марселю об этом.

– И это точно не Кастельпонт, потому что в русле реки под ним нет воды. – Он садится рядом со мной и стучит по перевернутому треугольнику на своем рисунке.

– Мост душ находится под морем Нивоус.

– Под морем?

Мать бы отреклась от меня, если бы услышала сейчас. Ведь я раскрываю тайны Леурресс. Но затем я вспоминаю, что она уже бросила меня, сказав на прощание: «Я пыталась, Аилесса. Но это единственный выход». У меня сдавливает грудь, и я сглатываю образовавшийся ком в горле.

– Мост души – сухопутный мост[6]. – Я замолкаю на мгновение, потому что направляю все свои силы на то, чтобы передвинуть ноги на плите и освободить место для Марселя, который тут же придвигается ко мне ближе. – Он появляется из моря только во время самых сильных отливов.

– То есть во время полнолуния и новолуния? – уточняет он, в очередной раз впечатляя меня своими знаниями.

– Да, но Леуррессы могут переправлять души мертвых только в новолуние.

– То есть сегодня вечером?

Я киваю.

– В это время мы заманиваем мертвых на мост душ. Костяная флейта… использовалась не только для того, чтобы призывать amourés. Она также соблазняет души мертвых отправиться на мост душ.

Я вздыхаю. Мать, должно быть, просто в гневе. Если мертвых не призвать этой ночью, они восстанут из могил и начнут питаться Огнем живых. И уничтожат их души. Навечно.

– Мост души – сухопутный мост… – Марсель качает головой. – Невероятно. А как думаешь, что это означает? – Он лезет в карман, и мое сердце чуть не вырывается из груди.

В его ладони лежит костяная флейта. Целая. И невредимая.

Он поворачивает ее, чтобы показать мне символ, но я продолжаю оторопело смотреть на нее.

– Как ты это сделал? – Адреналин разливается по венам бурной рекой. – Она же была сломана. Я видела, как Жюли переломила ее пополам.

Марсель смеется.

– Ох, она мне рассказывала об этом. – Он развел руками. – Она просто пыталась напугать тебя. Поэтому сломала на твоих глазах подобранную в катакомбах кость. А флейта все это время лежала у меня в рюкзаке.

– Что?

В голове тут же вспыхивают воспоминания о моем первом ужасном дне здесь, внизу. Мне не удалось хорошо разглядеть, что именно держала в руках Жюли. Она сказала, что это флейта, и я ей поверила. Хотя в тусклом освещении масляной лампы видела лишь тонкую кость.

Какой же дурой я оказалась.

– Это тоже символ моста душ? – Марсель переворачивает флейту отверстиями вниз.