– То мне неведомо, – дёрнул бородой Аркадий. – Захочет – скажет. Твоё дело выбрать момент, чтобы в зрительном зале никого не было, подойти к суфлёрской будке и сказать: «Суфлёр, выходи поговорить. Лавр Корнеевич разрешил».

– Выйдет?

– Должен.

– А Лавр Корнеевич – это Старший?

– Это Наиглавнейший по всей Москве! – надувшись от гордости, Аркадий воздел к потолку указательный палец. – Всё, теперь спи.

Он дунул в лоб Суржикову, ловко спрыгнул с кровати и растворился в темноте. Уплывая в сон, Влад подумал, что теперь-то всё будет очень хорошо.

Глава 8. 15 мая 2185 года от О.Д.

{«Он смотрел через окно в сторону бульваров, и казалось: в темноте, в бесшумном мелькании автомобильных фар, отражавшихся в его очках, он ищет какое-то забытое слово, ключ, способный превратить все истории, парившие вокруг, в один-единственный сюжет. Да, все эти истории – сухие мертвые листья в черных потоках времени».}

{Артуро Перес-Реверте, «Клуб Дюма, или тень Ришелье»}

Капитан-лейтенант Кулиджанов стоял с обратной стороны зеркала и смотрел в допросную.

Там, в допросной, полностью обшитой тонким слоем антимагического вещества, сидел на стуле тот, кто почти стал его личным врагом. Франц Класхофен по прозвищу Бешеный.

Почти – потому, что Александр твёрдо был уверен, что личные его враги должны быть покрупнее масштабом. Капитан-лейтенант вообще был высокого о себе мнения, и изо всех сил старался в собственных глазах не упасть.

Рядом, плечом к плечу, стоял коллега из «параллельной структуры» – следовательского отдела городской стражи, инспектор Глеб Никонов. Человек, поначалу казавшийся забавным недоразумением, потом ставший надёжным напарником, а затем и другом. В погоне за Бешеным Францем и его секретами Кулиджанов готов был, пожалуй, отдать пальму первенства инспектору.

Третьим здесь по праву должен был оказаться Алексей Верещагин, но частный детектив от этой чести отказался.

– Извини, Саша, но этот персонаж меня более не интересует. Он лишил моих детей матери, я помог его остановить. Точка. Моя жизнь продолжается, оглядываться назад я не хочу.

– А книга, за которой он гонялся? Симеон Метафраст?

– Секрет вечной жизни? – усмехнулся Алекс. – Пожалуй, тоже без меня. У меня дело не закрыто, в театре драмы и комедии пропали ботинки комика Золотова!

И более разговаривать об этом не стал.

Вот поэтому сейчас через одностороннее стекло в допросную смотрели только двое сыщиков.

– Ну что, пойдём и поговорим? – наконец спросил Кулиджанов.

– Пойдём, – без энтузиазма откликнулся Глеб. – Подозреваю, что ничего нового он не скажет.

– Порядок есть порядок, – покачал головой капитан-лейтенант. – Мы должны его допросить и передать в прокуратуру полностью закрытое дело.

– Да я ж разве против? – пожал плечами инспектор и приложил ладонь к запирающему устройству.

Бешеный Франц посмотрел на обоих и перевёл взгляд на стену напротив.

Оба сыщика сели, и Александр сказал:

– Включить запись. Капитан-лейтенант Кулиджанов, инспектор Никонов допрашивают Франца Фридемана Класхофена, гражданина Союза королевств, по делам номер…

Он перечислил номера дел – убийство Мейзенштольмов, соучастие в убийстве Марка Райзена, побег из-под подписки о невыезде, покушение на убийство монакумского букиниста Маноло Монтегрифо…

– Право же, Класхофен, можно подумать, что читаю список обвинений какого-нибудь дикого серийного маньяка, а не почтенного пожилого антиквара, как вас представил ваш адвокат, чтобы вывести из заключения на подписку о невыезде.

На слове «пожилой» глаза Бешеного Франца злобно сверкнули, но он по-прежнему не произнёс ни слова.

Молчал он и тогда, когда перед ним выложили три экземпляра «Готской рунической письменности…», и тогда, когда раскрыли на середине тетрадку с дневниками Охстат-Тельнича, и даже в тот момент, когда поверх дневников лег листок с кодами, отданный им Монтегрифо.

Через час Кулиджанов сдался.

Он сложил аккуратной стопкой все вещественные доказательства, встал и сказал:

– Ты будешь долго сидеть тут, у нас, и жрать казённую кашу. Я разобьюсь в лепёшку, но найду то, что ты спрятал, книгу с пометками короля. Найду и покажу тебе, чтобы ты увидел, что упустил. А потом тебе навсегда закроют доступ к магическому источнику, и ты поедешь домой, в Острейх, на медные рудники. И до конца своей долгой жизни будешь катать тачки с рудой.

Сыщики вышли, Глеб удержался и не грохнул дверью.

– Ну… бывай, – сказал он с некоторой неловкостью – Если что, я у себя в отделе.

– И ты обращайся, – ответил Александр со всей возможной серьёзностью, потом, не удержавшись, заржал, хлопнул напарника по плечу и предложил: – Завтра поужинаем у дяди Гурама?

– Давай, а почему завтра?

– Потому что сегодня они продолжают праздновать!

Глеб, насвистывая, ушёл, а капитан-лейтенант вернулся в свой кабинет, разложил перед собой документы и стал думать.

Итак, Класхофен появился в Москве чуть раньше их. Дня на два-три.

Во-первых, он должен был где-то жить. И вряд ли это был отель, антиквар объявлен в розыск и прекрасно об этом знает, значит, искать нужно квартиру. Кулиджанов готов был поспорить на сто дукатов против коробки спичек, что она находится в радиусе трехсот метров от «Попугая». Любой человек подсознательно старается держаться в привычном районе, а Класхофен и в прошлый раз жил неподалеку от Мясницкой.

Во-вторых, он где-то ел, потому что трудно предположить, что Бешеный Франц готовил себе обеды.

В-третьих, он прибыл в город не с туристическими целями, значит, нужно выяснить, в чём его интерес.

Начинать надо с квартиры: пробыв где-то несколько дней, ты оставляешь достаточно долгий след ауры, держащийся потом до двух суток. Значит, надо брать регистратор ауры и мага, и искать вокруг ресторана. А пока идут поиски, нужно запросить встречу с бывшим адвокатом Класхофена, Петром Астаповым – тот обвинён во многих грехах, лишён лицензии и находится под домашним арестом. Поскольку именно Франц был тем камушком, что обрушил эту лавину неприятностей на преуспевающего стряпчего, вряд ли Астапов будет сильно его защищать.

– Ну что же, – сам себе сказал Александр. – Это уже похоже на план.

И он отправился в технический отдел.

Разумеется, магтехник бурчал, что времени прошло слишком много, что Мясницкая пыльная и шумная, а прибор нежный и непременно выйдет из строя…

Кулиджанов давно научился пропускать такие ламентации мимо ушей, его куда больше интересовала стрелка регистратора ауры. А она с какого-то момента – и двух часов не прошло! – уверенно направляла их в арку, мимо первой линии домов вглубь, во дворы, к подъезду неприметного трёхэтажного жилого здания.

– Был такой, – уверенно сообщила консьержка. – Высокий, жилистый, лет сорок пять, коротко стриженый и… как бы это сказать… неприятный. Второй этаж, квартира номер четыре. Дома ли сейчас, не скажу, жилец этот всё норовил проскользнуть так, чтобы его никто не видел. Ну, я с вопросами