– А его нельзя прогнать? – спросила Ольга, стараясь не показать, что ей как-то страшновато становится. Вернее, не как-то страшновато, а реально страшно.

– Медведя никогда не надо пугать или гнать, это наш прародитель, зачем его обижать? – И заговорил громче: – Послушай, дедушка, мы здесь случайно, мы тебя не трогаем, ты иди своей дорогой. Не знали, что это твоя тропа. Прости, мы тебя не тронем, и ты нас не трогай. Иди, пожалуйста, куда шел!

Произнеся эту речь, Гантимур опять замер в молчании.

– Ну что, он ушел? – шепнула Ольга.

– Нет, он меня зовет, – не поворачивая головы, ответил Гантимур. – Может быть, он хочет мне что-то показать? Или о чем-то предупредить? Здесь нельзя отказывать тем, кто к тебе пришел и явился в истинном обличье, даже если ты о нем не думал и не вспоминал. Такие знаки пропускать нельзя! Я должен идти.

– А я? – вскочила Ольга.

– Ты оставайся здесь и жди меня. Отзываться на зов чужого предка опасно.

– А если… а если он тебя съест?!

– Глупости. Он не обидит своего потомка. Очень может быть, что в его образе ко мне явился сам Хедеу, который хочет поговорить со мной. Я должен идти за ним.

– А ты вернешься? – пролепетала Ольга, с трудом удерживаясь, чтобы не вцепиться в Гантимура обеими руками и не заставить его остановиться.

– Разумеется, вернусь! – почти раздраженно бросил Гантимур. – Мне без тебя не справиться с тем, ради чего мы здесь. Только не отходи от огня. И не вздумай отправляться искать меня. Амикан, я иду!

И, поклонившись в сторону леса, где крылось то, чего не видела Ольга, но что открылось ему, Гантимур шагнул вперед. Какое-то время еще слышался хруст веток и шелест травы под его ногами, потом все стихло, и фигура его растаяла в сером сумраке.

Ольга подобралась поближе к огню и села к нему спиной. Так она хотя бы со спины защищена. Конечно, смотреть в чашу, казавшуюся от сполохов огня еще таинственней, было страшно: так и лезли в голову мысли о неведомых чудовищах, которые могли там притаиться. А больше смотреть было некуда. В небо, разыскивая созвездия неведомого мира? Так в этом небе не было ни созвездий, ни одиноких звезд, ни луны.

Хотя это странно, если подумать. Ведь солнце или хотя бы его некое подобие все же светило днем! Значит, и другие небесные тела должны подавать сигналы. Кстати! Что за несообразность? Неба из-под земли не должно быть видно… Но его почему-то видно! Путаница, совершенно непонятная, глухая путаница! Пытаться проникнуть в мифологическую астрономию и постигнуть местные законы природы – пустая затея. Лучше уж все принимать на веру. Принимать как факт.

Какая тишина! Какая тишина вокруг… так и хочется сказать о ней: гробовая, но лучше не надо, потому что слишком точно, и от этой точности становится просто нечеловечески страшно.

С другой стороны, Ольга здесь не совсем человек, если честно признаться, значит, страшно ей должно быть именно нечеловечески…

Вдруг кто-то шепнул в голове: «Луна – солнышко оборотней». Так, кажется, знакомый голосок! Неужто Ольгушка решила помочь перегруженной голове Ольги?

Фраза жуткая, но ведь смотря с какой стороны на нее посмотреть! Если нет луны, значит, и оборотней не будет.

В самом деле, вот только оборотней Ольге сейчас не хватало!

А впрочем, что уж так сурово? Ведь, строго говоря, она и сама только что признала себя не человеком. Да, она оборотень. Обернулась юной девушкой, погибшей почти двести лет тому назад. Хотя нет, не двести. Тогда уже поезда появились: Филя Березкин рассказывал Ольгушке про избушки, бегущие по рельсам. Когда в России начали прокладывать железную дорогу? При Николае I, кажется? Ну да, его сподвижник Петр Андреевич Клейнмихель руководил прокладкой путей из Петербурга в Москву, за что его самым жутким образом заклеймил поэт Некрасов в стихотворении «Железная дорога»…

Господи, какая ерундятина в голову лезет! А впрочем, Ольга ведь сама эту ерундятину себе в голову заталкивает, чтобы избавиться от совершенно отчетливого ощущения, будто кто-то невидимый стоит в этой серой полумгле и смотрит на нее.

Кто? Гантимур вернулся? Но с чего бы ему смотреть на Ольгу, затаившись в темноте? Любоваться ею украдкой? Ладно-ка…

Нет, это не Гантимур.

А кто? Зверь или человек?

Так, не думать ни о людях, ни о зверях, иначе они примут свой облик и придут пообщаться. Скажем, волк. Или какой-нибудь тутошний охотник, умерший несколько поколений назад…

Нет, нет, нет!

Ольга, будто стаю кусачих осенних мух, гнала от себя даже самые слабые намеки на конкретность. Она не хочет думать о том, что это за звери! Она не хочет представлять себе, как могут выглядеть местные жители, попавшие в Буни давным-давно! И о тех, кто здесь недавно, она тоже не хочет думать. Нет! Ничего хорошего в царстве мертвых не дождаться! Наверное, есть только один человек, которого она хотела бы видеть всегда, даже мертвым, но он, к счастью, пока жив, значит, появиться здесь не может. И вообще, он же русский, а тут места приуготовлены только для местного населения.

И в то же мгновение Ольга отчетливо увидела Игоря, который стоял неподалеку и смотрел прямо ей в глаза своими черными глазами.

– Игорь! – крикнула Ольга – нет, не крикнула, только пошевелила губами, хотя все существо ее кричало, надрывалось криком ужаса.

Зачем он здесь?! Он умер? Он прощается с Ольгой? Или… или в том своем непонятном состоянии, между жизнью и смертью, ни на том свете, ни на этом, он почувствовал, что она в опасности…

Или что настало то, о чем он предупреждал? Она во власти человека, который спасет Игорю жизнь, но платой станет их вечная разлука?..

– Нет! – вскочила Ольга и шагнула прочь от костра, забыв обо всем на свете. – Подожди, не уходи! Кто бы ты ни был, человек или призрак, не уходи! Не покидай меня! Я истомилась, истомилась по тебе! Люблю, люблю тебя! Жить без тебя не могу, понимаешь? Хочу тебя до смерти, и если надо умереть за то, чтобы снова обнимать, целовать тебя, чтобы быть с тобой, – я согласна! Ты слышишь? Я согласна! Ты веришь мне?

Игорь смотрел молча, настороженно, и вдруг дрогнули в улыбке его губы, и глаза исполнились тем жадным выражением неистового желания, которое всегда охватывало его в объятиях Ольги и передавалось ей, они обменивались страстью, изливали ее друг в друга и друг на друга! Перед этим взглядом она никогда не могла устоять. Неведомое волшебство крылось в его чудесных глазах, и Ольга понимала, что навеки околдована им, будет любить его вечно!

– Иди ко мне! – крикнула Ольга, бросаясь к мужу, чувствуя, что, если бы кто-то встал сейчас на ее пути, она убила бы этого человека. Было что-то неистовое, почти безумное в том желании, которое охватило ее! Только бы слиться с ним снова, хотя бы на миг утоления голода и жажды ее истомившейся плоти! Хотя бы на миг… и она издала даже не крик, а вой, отчаянный, тоскливый вой, когда взгляд Игоря вдруг померк, Игорь опустил глаза и шагнул в темноту леса.