– Могу еще что-нибудь нарисовать! – радостно предложила она.

Вспомнив последние рисунки Верити, я ободряюще улыбнулась, но не стала ничего обещать.

– Что там еще?..

Я стала вспоминать, как мы отмечали Прибой в прошлые годы.

– Нужно будет придумать какие-то развлечения. Может, конные прогулки по лесу? Зимой там очень красиво. Еще надо убедиться, что у нас достаточно лодок и гребцов, чтобы отвозить гостей на Астрею и обратно на всякие праздничные мероприятия.

Каждый год во время празднеств Прибоя показывали спектакль о том, как Понт взбивает океаны своим огромным трезубцем. Актеры изображали бушующие волны при помощи сверкающих тканей. Как-то раз такая волна приземлилась слишком близко к огням, освещавшим дорогу, и загорелась. Это произошло в тот год, когда Акация – одна из дочерей Понта – участвовала в фестивале Прибоя. Она обрушила на пылающие ткани целый водопад и потушила пожар. После него осталось много луж и грязи, но гости все равно оценили быструю реакцию юной богини.

– Есть еще какие-нибудь идеи? – спросила Ленор.

Я задумчиво покрутила серебряное кольцо на указательном пальце:

– Помните, когда мы были маленькими, мама устроила праздничный конкурс на лучший снежный замок?

– Снежный замок? – переспросила Онор. Она была еще слишком мала, чтобы помнить это. – Как из песка?

– Да, это было в саду, – с улыбкой вспомнила Ленор. – Замки, ракушки, украшения – все из снега!

– У меня чуть руки не отвалились, пока я пыталась сделать ров, – присоединилась Розалия. – Помните, вода еще все время замерзала.

Лигейя кивнула:

– А потом прибежал Грейгофф, и вся твоя крепость развалилась на куски!

– Кто? – переспросила Верити.

– Грейгофф. Мамин волкодав. У него были почти такие же длинные ноги, как у меня, и он вечно путался в своих гигантских лапах, – смеясь, ответила Розалия. – Никогда не видела более неуклюжей собаки.

– А что с ним случилось?

– Он умер незадолго до рождения Мерси. Старенький уже был – почти пятнадцать лет. Совсем седой.

В комнате повисла гнетущая тишина: вспомнили еще одну смерть в нашей семье. Первой нарушила молчание Верити:

– Я бы хотела построить снежный замок.

– И мы тоже, – присоединилась Лигейя, говоря сразу за всех тройняшек.

Мерси и Онор тоже кивнули.

– Отлично, – с улыбкой заключила я. – Только, может, мы сначала позавтракаем, а потом займемся планированием праздников?

– Как думаешь, с Мореллой все будет хорошо? – тревожно спросила Онор, сжимая кулачок.

– Ей нужно больше отдыхать. Выносить одного ребенка – задача не из простых, а у нее сразу два.

– Я не хочу, чтобы она умирала, – тихо сказала Онор. – Пусть больше никто не умрет.

– Скоро придет акушерка, – успокоила ее Ленор. – Я уверена, она придумает, как облегчить боли Мореллы. А с нами все хорошо.

– С Эулалией тоже все было хорошо, а потом раз – и стало плохо.

– Это был несчастный случай. Ужасный, страшный, несправедливый несчастный случай.

– А другие? – с вызовом спросила Онор.

Ленор пожала плечами и посмотрела на меня в поисках поддержки. Прежде чем я успела что-либо ответить, Верити опустила глаза и, сжав свои пальцы до красноты, сказала:

– Наверное, мне нужно уйти.

– С чего бы это? – нахмурилась я.

– Проклятие – это я, – ответила она со слезами на глазах. – Все началось из-за меня. Я убила маму.

Тройняшки подбежали к Верити и присели рядом.

– Это неправда.

– Ты ни в чем не виновата, милая.

– Нет никакого проклятия, не говори так.

Верити сжала руки еще сильнее, и ее малюсенькие ноготки побелели от давления.

– Если бы меня не было, она бы не умерла.

– Мы этого не знаем, – сказала я, гладя ее по голове. – В тот день Понт позвал ее обратно в море. Если он так решил, он все равно бы забрал ее. Да, мы все очень грустили из-за мамы, но в то же время мы были очень рады встрече с тобой. Папа брал тебя из люлечки и говорил: «Посмотрите на мою счастливую девочку, посмотрите на эту прекрасную улыбку». Без тебя, Верити, в нашей жизни осталась бы только невыносимая печаль. А ты принесла нам радость.

Губы малышки задрожали: ей очень хотелось верить в наши слова.

– Спасибо маме, что родила меня, – наконец произнесла она. – И спасибо вам, что вы мои сестры.

Мы подошли поближе и дружно обнялись. Я закрыла глаза, держа Верити в своих объятиях, и молилась, чтобы с нами больше ничего не произошло.

Мы встретили прибой снежным утром.

Папа стоял в фойе, ожидая прибытия гостей. Морелла отдыхала наверху, набираясь сил перед ужином. Ей очень хотелось выглядеть хорошей хозяйкой, но близнецы решили иначе.

Акушерка осмотрела Мореллу и не нашла поводов для беспокойства. Хотя малыши действительно казались очень крупными, она списывала это на свежий морской воздух и здоровое питание. Перед уходом акушерка показала мне несколько приемов для расслабления поясницы и посоветовала применять масло и лосьон, как и раньше. Верити внимательно наблюдала за нами и очень хотела чем-нибудь помочь.

Мы выстроились в линию, чтобы встречать гостей, и папа подошел пересчитать нас.

– А где Камилла? – нахмурившись, спросил он.

– Иду, иду! – отозвалась Камилла, занимая свое место.

Ее волосы были растрепаны ветром, и она с трудом сдерживала улыбку. Я непонимающе вскинула брови. Неужели она только что вернулась с бала? Камилла сдержала свое слово и не сделала ничего, чтобы помочь нам с подготовкой праздника. Вместо этого она каждую ночь ходила на танцы и спала по утрам все дольше и дольше, иногда просыпаясь только после трех часов пополудни. Папа был слишком занят делами и Мореллой и ничего не замечал, но мы остро ощущали ее отсутствие.

Двери распахнулись, и из снежного вихря появились наши гости. Первыми вошли капитан Морганштин и его супруга Ребекка с двумя дочерьми. Грации тут же окружили девочек, приглашая поиграть в куклы и настольные игры после обеда.

Вслед за ними на пороге показался капитан Башемк. Его жена недавно родила и не смогла приехать, но он взял с собой своего помощника Итана. Розалия тут же начала строить глазки молодому моряку, но быстро отвела глаза и жеманно улыбнулась, когда тот покраснел.

Стерланд и Регнард приехали вместе, наперебой рассказывая истории. Они шумно приветствовали отца. Супруга Регнарда, Амелия, шла следом за ними и искала глазами Мореллу.

Следующими в дом вошли двое молодых мужчин. Главное фойе Хаймура, очевидно, повергло их в восторг. Один из них был низким и аккуратным, с очень светлыми, почти белыми волосами. Он ткнул своего приятели в бок, заметив меня и сестер. Второй выглядел его полной противоположностью: высоченный, с иссиня-черными волосами и чрезвычайно кривым носом, очевидно сломанным не один и даже не два раза. Поймав на себе мой взгляд, он не улыбнулся, а плотоядно осмотрел меня с головы до ног. По ощущениям это напоминало ползущего по коже жука, поэтому я поспешила отвести взгляд.