Из дальнего конца комнаты, у окон, послышался шорох юбок. Наверное, она спрятала Верити за занавесками. Эулалия всегда любила играть в прятки. Я сглотнула и приблизилась к тяжелым бархатным гардинам. Я не знала, что меня ждет, но мое воображение уже рисовало страшные картины. В комнату хлынул лунный свет, серебристый и почти осязаемо плотный. Дрожащими руками я отодвинула одну складку портьер, потом другую, третью – но моих сестер нигде не было.

Краем глаза я уловила какое-то движение. Бабочка размером примерно с мою ладонь приземлилась на оконное стекло, негромко шурша крылышками. Из складок портьер выползла еще одна и поползла вверх по шершавой поверхности ткани. Ее крылья украшали странные небольшие пятнышки, похожие на ощерившиеся черепа. Затем показалась третья бабочка. Четвертая. Я отпрянула от окна, и очередной мотылек опустился на мое плечо, неожиданно сильно вцепившись лапками в ночную рубашку. Попав в мои волосы, он запутался и начал метаться. Я провела пальцами по этому месту, чтобы помочь ему выбраться, и ощутила что-то мохнатое.

Я с отвращением стряхнула насекомое с волос, и оно упало на пол с громким глухим стуком.

Наклонившись, я с ужасом обнаружила самого большого мотылька, которого когда-либо видела. Он бил о пол потрепанными пыльными крыльями, пытаясь снова взлететь. Шесть сильных лапок извивались в бессильном гневе. Прямо над выпуклыми черными глазами насекомого располагались длинные мохнатые усики.

– Верити! – снова закричала я, но ответа не последовало.

Малышка словно исчезла, и я начинала догадываться, что ее никогда здесь не было. Я устало опустила голову, совершенно не понимая, что со мной происходит. Сверху спланировал еще один мотылек и приземлился рядом с первым. Я начала пятиться к двери и наступила еще на одного. Крылышки хрустнули под моим каблуком, и я в панике выбежала из комнаты, пока остальные не полетели за мной.

Набравшись смелости, я снова заглянула в галерею и увидела целое облако мотыльков – наверное, несколько сотен. Они сидели на статуях, картинах, камине – словом, повсюду. Я бросилась вверх по лестнице на четвертый этаж.

– Папа! Проснись! – закричала я и вбежала в его комнату.

По звукам, которые доносились из постели, – к счастью, полог балдахина был опущен – я с ужасом поняла, что отец не спит. Морелла, еще мгновение назад издававшая стоны удовольствия, сдавленно взвыла от досады.

– Вон отсюда, Аннали, – процедила она сквозь зубы.

– Но… – осеклась я.

Во мне боролись противоречивые чувства. На смену ужасу, который я только что испытала внизу, пришел жгучий, всепоглощающий стыд. Еще один громкий вздох. Зашуршали простыни, и из-за балдахина выглянул отец. Его лицо было красным от усилий, о которых я даже не могла подумать.

– Что случилось, детка?

– Я не могу найти Верити, а еще там мотыльки. Сотни мотыльков. По всей галерее.

Повисло неловкое молчание. Я изо всех сил старалась не думать о том, что происходило здесь до моего вторжения, но не могла стереть из памяти эти звуки. Папа откинул балдахин и потянулся за халатом, что-то пробормотав себе под нос. Под одеялом мелькнуло белое тело Мореллы, но в следующий миг он снова закрыл ее от посторонних глаз.

– Покажи, – сказал он, завязывая пояс.

Когда мы спустились на первый этаж, его лицо было ужасающе суровым. Я остановилась перед дверями галереи. Мне не хватало смелости снова войти в помещение, кишащее мохнатыми насекомыми.

– Аннали, немедленно объяснись.

Я осмелилась заглянуть внутрь. В галерее было пусто. Папа зажег несколько газовых ламп, пытаясь разглядеть хотя бы какие-то признаки нашествия мотыльков, но так ничего и не нашел.

– Ничего не понимаю, – сказала я, растерянно встряхнув занавески.

Может, они спрятались в складках?

– Они были здесь. Повсюду. Я наступила на одного прямо здесь.

Я подбежала к камину. Наверное, мотыльки вылетели через дымоход и осели на темных кирпичах, словно летучие мыши в пещере. Я посмотрела вверх, не сомневаясь, что вновь увижу огромные истлевшие крылья. Ничего. Отец выглянул в окно, залитое лунным светом. Я почти физически ощущала его гнев.

– Это не смешно, Аннали.

– Но папа, там правда…

– Я знаю, что вы, старшие девочки, не в восторге от моих отношений с Мореллой, но она – моя жена, и я не позволю больше прерывать наши ночи таким образом.

Я разинула рот от удивления. Неужели он действительно думал, что это злая шутка?

– Это не то, о чем ты подумал. Я даже не знала, что вы…

Я осеклась и покраснела. Никакое чувство вины не заставило бы меня закончить эту фразу.

– Иди спать, Аннали.

– Но Верити…

– Верити видит десятый сон в своей комнате. Разберемся, когда я вернусь из Васы.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он тут же остановил меня:

– Ни слова больше.

Стало очевидно, что отец больше не собирается меня слушать, и я уныло поплелась в сторону своей комнаты. Он же направился в сторону фойе, чтобы не видеться со мной лишний раз. Глядя ему вслед, я зажмурилась от боли.

Что это было? Сначала Верити и Эулалия, потом мотыльки… Я остановилась у подножия лестницы, развернулась и пошла обратно в галерею, не сомневаясь, что снова обнаружу там целое облако летающих чудовищ. Пусто. Я растерянно потерла виски. Меня не покидало ощущение, что я не в себе. Я никогда раньше не страдала лунатизмом, но в этот раз, возможно, впервые ходила во сне. Но почему тогда все это казалось таким реальным?

Перед смертью Элизабет тоже говорила, что видит странные вещи. Тени, которых не было. Страшные предзнаменования в чайных листьях. Как-то раз она целый вечер просидела взаперти в своей спальне, потому что увидела сову посреди бела дня и приняла ее за предвестника скорой смерти. Слуги поговаривали, что она сошла с ума.

Поднявшись на третий этаж, я тут же направилась в комнату Верити в твердой уверенности, что там будет пусто. Но, как и утверждал папа, она мирно спала в своей кроватке. Я понаблюдала за тем, как мерно поднимается и опускается ее грудь. Она явно крепко спала, а вовсе не разговаривала внизу с нашей покойной сестрой. Я протерла глаза и попыталась отогнать тревожные мысли.

Я устала. Вот и все. Утомленное сознание нередко играет с нами злые шутки: кто не знает историй о сонных моряках, которые видели корабли-призраки или русалок во время ночных дежурств. Вот и все. Я вышла из комнаты и отправилась к себе. Надо хорошенько выспаться, и все встанет на свои места.

Меня разбудил крик. Но на этот раз мне не снились кошмары. Это была Морелла. Роланд нервно вышагивал перед дверью на четвертом этаже, но не мог войти внутрь из-за нелепого предубеждения, что мужчинам не следует видеть страдания женщин. Вокруг кровати с балдахином уже собрались сестры, которые беспомощно наблюдали за тем, как мачеха мечется от боли.