Вала вскочила на ноги и подняла темный меч для броска. Багбир развернулся и занес свой большой топор, чтобы блокировать удар. Вала все равно метнула клинок. Когда оружие пролетело мимо изумленного зверя, чтобы расколоть бехолдера по центру, она бросилась за ним. Увидев свою ошибку слишком поздно, багбир снова бросился в атаку, но Вала уже была внутри дуги его оружия, каблуки её сапог ударили монстра в лицо летящим боковым ударом. Багбир отклонился в сторону, пытаясь уклониться от удара. Вала раздвинула ноги и поймала его голову между своих лодыжек. Вцепившись в его туловище, она поджала ноги и повернулась в сторону. Хотя багбир был в три раза больше ее, вес ее тела действовал как маятник, притягивая его лицом вниз. Она с глухим стуком упала на каменный пол и тут же снова начала подниматься. Меч Валы уже возвращался в ее руку. Она опустила его на затылок нападавшего, затем вскочила и отправила раненых багбиров в серию осторожных, стремительных атак с тыла. К тому времени, как она закончила, пыль в рухнувшем дверном проеме достаточно рассеялась, чтобы она увидела Коринеуса, стоящего в служебном коридоре по другую сторону завалов.

— Хорошая работа, женщина — сказал он, указывая мимо нее на железную дверь в соседней стене. — Над дверью ты найдешь священный символ, написанный черной кровью. Сломай его.

Вала повернулась в указанном направлении. Когда у нее появилась возможность осмотреть комнату, она увидела, что она разделена на две части. Она вошла в переднюю комнату, которую багбиры, бехолдер и иллитид делили с набором магических предметов, которые она заметила раньше. В глубине, напротив двери, на которую указывал Кориней, в поле зеленого магического света плавали усыпанные драгоценными камнями скипетры, жезлы, кольца, тома и другие могущественные магические артефакты, даже алмазный шар размером с голову халфлинга.

У Валы пересохло в горле, потому что она знала фаэриммов достаточно хорошо, чтобы понять, что она стоит в одном из их логовищ, и знать, что если бы монстр был сейчас здесь, она была бы слишком занята борьбой с ним, чтобы осознавать все, что она видит перед собой.

— Чего ты ждешь? — спросил Коринеус. — Сломай печать.

— Не так быстро, — сказала Вала, возвращая шлем. Она понятия не имела, будет ли он по-прежнему защищать ее от контроля сознания фаэриммов только с одним рогом, но попробовать стоило. — Не раньше, чем ты ответишь на несколько вопросов.

— Фаэримм, который претендует на это лабораторное логово скоро поймет, что оно было взломано, и вернется, — ответил Кориней. — Это единственный вопрос, на который тебе нужен ответ.

— Боюсь, что нет, — ответила Вала. — Ты потерял своё право требовать моего доверия, когда без предупреждения отправил меня в ту дверь.

— Тебя нужно было проверить.

Вала подавила ярость, которая поднималась внутри, и сказала:

— Я пошла.

Она повернулась к ближайшей полке и взяла пару сказочно украшенных серебряных браслетов.

— Положи обратно! — Коринеус рванулся вперед, но тут же наткнулся на сверкающее голубое энергетическое поле, отбросившее его к стене. — Ты не имеешь права!

— Нет? — Вала подняла бровь и задумалась, не пригрозить ли эльфу-личу, но потом вспомнила, как обидчивы могут быть эльфы по поводу сокровищ своих предков, и решила попробовать другую тактику.

— Считай это знаком доброй воли.

Она швырнула браслеты в дверь. Глаза Коринеуса расширились, и он чуть не выронил наручи.

— Символ, женщина! Ты понятия не имеешь, что ты только что сделала.

У Валы пересохло во рту, но она сумела встретиться взглядом с белым эльфом, не дрогнув.

— Не будь слишком уверен.

Белые глаза Коринеуса на мгновение впились в Валу, а затем переместились на символ над дверью.

— Ты когда-нибудь слышала о баэлнорне? — спросил белый эльф.

Вала покачала головой.

— Я так понимаю, что смотрю на одного.

— Я поклялся исполнить долг более священный, чем ты можешь себе представить.

С другой стороны двери послышался глухой лязг.

— Пришло время тебе выбирать — сказал он. — Без моей помощи…

— Одну минуту — прервала его Вала, рывком распахивая железную дверь. Ошеломленный внезапным появлением, фаэримм ввалился в комнату, его четыре веретенообразные руки бешено размахивали, вызывая потоки ветра.

Вала опустила свой темный меч на толстую часть его тела и аккуратно разрубила его надвое, затем отступила назад и разделила обе половины друг от друга по всей длине. Когда она убедилась, что тварь мертва, она отрезала мерзкий шип с хвоста, затем, наконец, протянула руку с мечом и сломала священный символ, нарисованный над дверью.

Коринеус ворвался в комнату, его белые глаза горели яростью. — Как ты смеешь ослушаться…

— Как я посмела? — Вала швырнула хвостовой шип в лицо баэлнорну, затем коснулась кончиком своего темного меча его горла. — Давай кое-что проясним, белоглазый. Я нуждаюсь в тебе так же сильно, как и ты во мне, но если ты когда-нибудь снова отправишь меня в логово, не предупредив, я разрежу тебя на мелкие кусочки. Ясно?

Баэлнорн придвинулся ближе, окутывая ее своей холодной аурой.

— Мне кажется, ты не понимаешь, с кем говоришь.

Вала шагнула еще ближе, так близко, что ее лицо и руки начали болеть от холода. Она положила окровавленную ладонь на его холодное лицо.

— О, я понимаю — сказала она, — но тебе нужно знать, что я хочу снова увидеть своего сына, и я выпотрошу все, что сделает это менее вероятным.

Низкий стон вырвался из-под корней дымного дерева, где лежал Арис, спрятанный в вырубке, вырезанной в сухом берегу реки каким-то давним наводнением. Галаэрон, стоявший на страже снаружи, опустился на корточки и заглянул внутрь, где Руха стояла на коленях возле головы лежащего без сознания гиганта, используя мокрую тряпку, чтобы капнуть воду на его потрескавшиеся губы. Его сломанная рука была вытянута рядом с ним, прикрепленная к самой прямой паре ветвей, которые Галаэрон смог найти в миле сухого русла реки. Круг обугленной плоти размером со щит на его груди отмечал место, где молния дракона вошла в его тело, и почерневшая нога отмечала место, где она вышла. Однако больше всего Галаэрона беспокоили черные запавшие глаза великана, которые, по словам Рухи, были признаками полученной им травмы головы. Арис снова застонал, и между его губ появился серый язык. Руха сильно сжала ткань, капая водой прямо на кончик языка, затем наклонила голову к паре пустых бурдюков, лежащих на теневом покрове рядом с гигантом.

— Еще воды, — сказала она.

— Еще?

В каждой шкуре было по два галлона, и Галаэрон уже дважды наполнял их после нападения дракона.