Сейчас, пока они еще не встретились с Исимудом, Джимми нужно не высовываться, смешаться с посетителями, смотреть на экран и не привлекать внимания. Но этот план провалился ровно в тот момент, когда Джимми сел на сиденье. Туника внезапно засверкала, ослепляя все вокруг. С ее поверхности на экран, который стал вдвое ярче, перетекали изображения, кадры. И вот уже на полотне появилась знакомая картина. В ее центре – прикованная к операционному Мелисса. Джимми был уверен, что она чувствует его взгляд, знает, что он смотрит. Ее глаза словно говорили: "Наконец-то, ты так близко, любовь моя, осталось совсем немного". На двух других столах Джимми с ужасом узнал прикованных Ашкана и Сэма.

Зрители в зале в едином порыве чуть подались вперед, преисполненные возбужденным ожиданием. Очевидно, что должно произойти что-то особенное – даже для этих развращенных людей. Уникальное действо, в надежде увидеть которое они пришли в эту вонючую грязную дыру. И теперь надеждам суждено сбыться, настал момент торжества самого извращенного и порочного действа.

Джимми отвел глаза от полотна и осмотрел публику. Лица, искаженные похотливым голодом, жадные глаза, впившиеся в экран, отвисшие челюсти, зрачки, расширенные во все глазное яблоко от увиденного, прежде столь вожделенного мерзкого зрелища, и в предчувствии чего-то столь порочного, что выйдет даже за их развращенные рамки.

Теперь эти люди уже были вытеснены за пределы даже своей садистской терпимости. Некоторые трясли головами, другие лихорадочно терли лбы, виски, один мужчина яростно ударил ногой по сиденью впереди него. Многие заплакали. Один за другим, эти люди начали осознавать, что есть что-то, чего даже они не могут вынести, и они только что стали тому свидетелями.

Наконец один зритель вскочил со своего места, отвернулся от экрана и устремился к выходу. Еще четверо последовали его примеру. Экран вспыхнул, его поверхность местами покрылась пузырями, которые раздулись, а затем лопнули, войдя в зал своеобразными пылающими щупальцами. Джимми завороженно смотрел на полыхающий экран, не в силах оторвать взгляд. Как и все находившиеся внутри.

Все границы, отделявшие экран от зала, реальное от материального, стерлись, слились в кошмарный симбиоз. Периферическим зрением Джимми увидел размытые фигуры перетекающих в кинотеатр с крайних областей прорванных частей экрана ануннаков.

Джимми не мог заставить себя посмотреть прямо ни на одного ануннака, они словно отражали взгляд, что-то мешало рассмотреть их. При попытке это сделать глаза слезились, а зрение теряло фокус. Можно было лишь уловить их размытые фигуры краем глаз, периферическим зрением.

Джимми не мог с уверенностью сказать, могут ли остальные зрители смотреть на ануннаков, но они определенно прочувствовали их появление. Все те мучения, за которыми они с таким вожделением наблюдали, теперь обрушились на самих любителей садистских пыток. Все скелеты покинули их шкафы и жестоко отомстили.

Четверых людей, которых Джимми встретил по пути в кинотеатр, затащили в зал, чтобы те смогли принять участие в резне. Которую, к слову, ануннаки вершили с тем же смирением и спокойствием, как в видениях у Портного. Джимми вспомнил, что мужчина говорил о деяниях из "доброты" и "сострадания". Освобождение от развращающей и искушающей плоти, губившей ду́ши.

Но Джимми чувствовал исходившую от ануннаков скорбь и меланхолию – быть может, туника служила некоей химической эмоциональной связью, одновременно отделяя его от жертв расправы младших темных богов.

Из своеобразного транса парня вывел кашель за спиной. Джимми обернулся и увидел низкорослого араба с редкими черными волосами в белоснежном одеянии.

Дыхание сперло. Джимми безошибочно узнал человека, которого ему показывал Портной.

- Мистер Исимуд.

- А вот и творение великого Портного. Признаться, я ожидал увидеть шедевр, но даже и в мечтах представить себе не мог такое совершенство. Какого же невероятного таланта этот человек! У меня просто дух захватывает. Вы не можете, пожалуйста, повернуться, чтобы я осмотрел эту чудесную тунику со всех сторон? Насладился полной картиной?

Но Джимми не шелохнулся. Он был ошарашен. Совсем не такой представлялась встреча с загадочным мистером Исимудом. Который скорчил обиженную гримасу.

- Нет? – с недовольством уточнил он. – И это после того, как я так долго ждал тебя. Уже начал сомневаться, что тебе это по силам.

- Вы не первый, от кого я слышу подобное.

- А у тебя дурная привычка заставлять людей ждать. Уж не знаю, что тому виной – дурные манеры или ты просто заторможенный. Ладно, забудь, слишком долгое ожидание сделало меня ворчливым. Надеюсь, ты так же отчаянно жаждал встречи со мной, как я с тобой.

XXXVI.

Однако было не совсем верным сказать, что Исимуд полностью соответствовал ожиданиям Джимми, которые тот извлек из видений у Портного. После не очень любезного приветствия он стал чрезвычайно вежлив, расслаблен, но в то же время буквально излучал невероятной силы харизму. Как и от Портного, от него исходила энергетика человека, обладающего невероятной силы властью.

При этом было очевидно, что Исимуд, несмотря на внешнее спокойствие, внутри преисполнен предвкушения. Казалось, он едва не потирает руки в ожидании чего-то. И это очень сильно пугало Джимми. Аура зла и коварства буквально расползалась вокруг этого человека, чьи губы сейчас тронула коварная улыбка.

- Где-то в середине 623 года до нашей эры, - начал Исимуд. - Син-шар-ишкун, один из последних ассирийских царей, повел внушительную армию на Вавилон. Чтобы повергнуть тамошнего мятежного владыку Набополассара и его войско. Сначала ассирийцы прорвали редуты обороны противника, и вавилонские силы стали отступать. Затем в центре сражения колесницы Син-шар-ишкун и Набополассара сошлись друг с другом.

- Двух прославленных военачальников отделяли какие-то футы, - продолжил араб. - Они буквально могли взглянуть друг другу в глаза. Говорят, что в бою есть своеобразная близость. Несравнимая ни с чем. Люди, сошедшиеся в смертельной битве, будь то генералы или обычные солдаты, оказавшись лицом к лицу, могут посмотреть внутрь друг друга, в душу и увидеть нечто, что недоступно в иных условиях, иногда судьбу, будущее. Син-шар-ишкун понял, что погибнет, а Набополассар увидел свою победу, пусть и добудет ее ценой великих жертв. Вавилонский царь смог вселить свое воодушевление в войско и одолел армию Син-шар-ишкуна.

- Восемь лет спустя, - не останавливался Исимуд, - Набополассар в союзе с королем Киаксаром захватил ассирийскую Нинивею и убил Син-шар-ишкуна. Немногим позже пала вся Ассирия, а Месопотамия пришла в упадок. И все решил один взгляд друг на друга двух великих военачальников.

- Так скажи, дорогой мой мальчик, - наконец, закончив свою историю, обратился Исимуд к Джимми, -