– Но это же…

– Лилиас, молчи! – потребовала Джоан, оглядываясь в поисках оружия для защиты себя и детей.

На столе стояли грязные чашки, ложки и миски. В отчаянии Джоан схватила одну из мисок и бросила в нарушителя спокойствия. Миска разбилась у ног зверя, усыпав пол мелкими осколками и забрызгав морду собаки остатками каши. Пес отскочил, энергично облизываясь, и Джоан показалось, что она сумела его ранить, правда, крови нигде не было.

Джоан медленно отступила. Она двигалась очень медленно и осторожно, чтобы, не дай бог, не споткнуться. Если она упадет, зверюга в момент вцепится ей в горло, и дети останутся без защиты.

Тут Джоан заметила небольшую скамейку. Она поставила Каллума себе за спину рядом с Лилиас, взяла скамейку обеими руками и выставила перед собой. Скамья была тяжелая и неудобная, но это было единственное оружие, которое она нашла.

Зверь подошел к столу. Не отводя взгляда от лохматого чудища, Джоан двигалась вдоль стены к двери, до которой, увы, было еще очень далеко. Зверь поднял свою огромную голову, принюхался и начал слизывать остатки каши из мисок.

Это было отвлечение внимания, на которое Джоан надеялась, но оно не помогло. Спасения все равно не было. Если они побегут к двери, то будут вынуждены пройти совсем рядом со столом, а значит, и с чудовищем. Дыхание Джоан участилось. Она поняла, что они в ловушке.

Она лихорадочно искала средство спасения, но не находила его. И вот, наконец, в коридоре послышались шаги. Спасение! Хотя если это кто-то из слуг или юных пажей, они тоже в опасности.

– Осторожно! – крикнула она. – Нас загнал в угол бешеный зверь. Немедленно позовите сэра Малколма.

– Джоан?

– Малколм, будь осторожен! – закричала она.

– О, папа, ты пришел нас спасти? – Лилиас выступила из-за спины Джоан, почесала нос и осуждающе уставилась на Джоан. – Ты хотела ударить Принца. Да еще моей миской с кашей!

«Принц? Великий Боже, у этого монстра есть имя!»

В дверях появился Малколм. Он произнес команду, и монстр отошел от стола и сел. Еще одна команда – и зверь лег.

Джоан медленно опустила скамейку.

– Принц – питомец Лилиас, – объяснил Малколм, войдя в детскую. – Он должен был нас вчера встречать, но он иногда ненадолго исчезает из замка.

– Терроризирует жителей деревни? – осведомилась Джоан.

– Нет! – завопила Лилиас. – Принца все любят. И никто его не боится. Иногда дочь кузнеца начинает плакать, если он подходит слишком близко, но она маленькая и трусливая девчонка, так что это не считается.

– Все считается, – рявкнула Джоан. Пережитый страх лишил ее терпения. – Ни один ребенок не должен пугаться в этих стенах. Что за животное этот ваш Принц?

– Собака, – усмехнулся Малколм.

– Правда? – Джоан смотрела на зверя с откровенным подозрением. – А вы уверены, что это не Цербер?

Лилиас сморщила носик.

– Цер… кто?

– Цербер, – повторила Джоан, – пес Гадеса. Это чудовищная многоголовая собака, охраняющая ворота подземного мира, чтобы мертвые не могли выйти.

Глаза Лилиас испуганно округлились. Она пробежала мимо Джоан, остановилась рядом с отцом и взяла его за руку.

– Я вижу, ты знакома с греческими мифами, – заметил Малколм, похлопав Лилиас по плечу.

– Только с самыми кровожадными. Впрочем, у них у всех страшный конец.

– Я понимаю твой страх, – вздохнул Малколм, – но только Принц не заслуживает, чтобы его сравнивали с чудищем с тремя головами и змеей вместо хвоста.

Джоан вспыхнула.

– Быть может, это не слишком удачное сравнение, но я считаю, что место собаки – в конюшне, или, если на улице очень холодно, ее можно пустить погреться в уголке большого зала. Но не в спальне и не в кухне.

– Принц – друг Лилиас, – мягко сказал Малколм. – У него больше привилегий, чем у других собак.

Джоан закатила глаза.

– Ну, конечно.

Малколм явно разозлился.

– Принц – не дикое животное. Если помнишь, Цербер был схвачен и укрощен Гераклом.

– Ну да. Геракл справился с ним без оружия, используя львиную шкуру в качестве щита, и сжимал голову животного, пока оно не подчинилось. – Джоан снова посмотрела на собаку. – Но, совершив этот подвиг, он держал животное в цепях.

Лилиас издала негодующий вопль.

– Ты хочешь заковать Принца в цепи! Нет! Папа, прошу тебя, не позволяй ей!

– Тише, Лилиас. Джоан просто рассказывала миф о Геракле и Цербере.

Лилиас возмущенно фыркнула и почесала нос рукавом.

– Это страшная, ужасная, злая история. Я ничего не хочу больше об этом слышать.

Джоан почувствовала укол вины, видя, как расстроилась девочка, но сразу отвлеклась, увидев, что ее сын с любопытством топает к Принцу.

– Собачка! – Каллум протянул руку, которая оказалась совсем рядом с острыми зубами. – Хорошая собачка.

– Каллум, нет! – Джоан шлепнула Каллума по руке. Она боялась, что Принц с легкостью откусит ему пальцы.

У мальчика задрожали губы, и Джоан сразу раскаялась. Он всего лишь проявил любопытство. И смелость. Немногие решились бы подойти к большой мохнатой зверюге с протянутой рукой дружбы.

– О, что это за ужасный запах? – В детскую, морща нос, вошла миссис Иннес.

Принц застучал по полу хвостом, а Лилиас захихикала.

– Это Принц. – Она повернулась к отцу. – Его надо выкупать.

– Сейчас у меня нет на него времени, – сказал Малколм. – Принцу придется пока побыть в конюшне, а ты дашь мне слово, что будешь держаться от него подальше.

– Но я соскучилась! – заныла Лилиас. – Надо совсем немного времени, чтобы он стал чистым, папа. Пожалуйста. Если он будет чистым, мы с Каллумом сможем с ним играть.

Джоан наклонила голову.

– Принца моете только вы двое?

Малколм покосился на жену.

– Обычно да.

Джоан проглотила рвавшиеся с языка слова и прикусила губу. Она представила себе мужественного воина, сэра Малколма Маккенна, купающим собаку, и ей захотелось смеяться. А Лилиас тем временем продолжала уговаривать отца помыть собаку.

Малколм явно проявлял слабину. Неудивительно, что девочка совершенно неуправляема. Ведь она получает все, что требует. Малколм все медлил, не в силах принять решение.

Джоан выпрямилась и скрестила руки на груди. Она не собиралась освобождать мужа от обещания показать ей замок, так что ему придется договариваться с дочерью.

– Давайте я его вымою, – предложила миссис Иннес. – Бедные лошади не вынесут такой ужасной вони, если его запрут с ними в одном помещении. Пойдемте, дети. Вы будете мне помогать.