Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы снова дома, в Германии, завтра мы наконец встретимся с Симоном. Мы уже успели целый час проговорить по телефону. Я рассказала ему, что
страшно по нему скучала, но если честно, то это сильно преувеличено. Вначале я и правда думала, что буду по нему скучать, но на самом деле вспоминала о нем, крайне редко. И даже знаю почему. Потому что он понятия ни о чем не имеет! Да и откуда ему что знать, если я ему ничего не рассказываю! В этом и есть вся проблема: я не знаю, сколько рассказывает «нормальный человек»! Дома я научилась молчать, а в общежитии говорят буквально обо всем. Цитирую Карлотту (я начала икать): «София, тебе надо разобраться, почему ты вдруг начала икать! Что в тебе поднима- ется? Я быстренько схожу в туалет, а потом жду от «О « тебя объяснения!»
Ну как тут, скажите, пожалуйста, разобраться, о чем говорят «нормальные люди»!
Но с Симоном я явно сделала что-то не так! Мы говорим о наших отметках о моем нижнем белье, моих ногтях, волосах, о моей заднице, моих бровях, его машине, его компьютере, его сканнере, его лазерном принтере, его мобильнике, его друзьях и его планах! Но я не помню, чтобы мы хоть раз говорили о том, чего я хочу от секса или чего не хочу, почему я не хожу с ним есть, как я вообще попала в интернат. Он даже не знает, что я была в психушке! Да и почему я должна ему что-то рассказывать, если все остальное кажется ему более важным?! Ведь если речь заходит обо мне, он не
проявляет интереса ни к чему, кроме моего тела! Я уже пару раз подумала, не порвать ли с ним, но он тут как тут. Кто? Да страх, я боюсь остаться одна!
В Италии не было никаких весов. А здесь я сразу же побежала взвешиваться. До Италии я весила ровно 65 килограммов. А сегодня всего 583. То есть на 6,7 килограмма меньше. Ого, надо же, как быстро! Весы я спрятала под кроватью, потому что Карлотта запретила мне взвешиваться каждый день. Она сама все время меня взвешивала, чтобы контролировать, держится ли мой вес. Но wOO потом она это дело забросила, потому что заметила, что я не обманываю. А сегодня я впала в панику — вдруг она посчитает меня больной, так что пришлось до ее прихода выпить пару литров воды. Таким образом я могла бы накинуть один-два килограмма. Но мне повезло: она не стала меня взвешивать.
Я так и не поняла, почему нам пришлось делать уборку перед отъездом и сразу после возвращения. За это время в нашем доме и мышь не проскочила. Кто тут мог бы устроить кавардак? И все равно на сегодня Карлотта назначила генеральную уборку. А потом нам пришлось собрать рюкзаки в школу и продемонстрировать ей содержимое! Она сказала: «Это я делаю только потому, что не хочу, чтобы новый учебный год начался так же
гадко, как закончился предыдущий». Вивиан сложила всё безупречно. Но у Стеллы не оказалось ластика, у Ванессы — рабочей тетради, у Франки — ручки, треугольника и блокнота, Зина забыла циркуль, да и у меня его тоже не оказалось. Хотя я совершенно точно знаю, что на ближайших уроках математики никакой циркуль мне не понадобится. Но Карлотта взвилась мгновенно! И мне показалось, что меня отправляют в детский сад. Когда Карлотта послала нас со Стеллой наверх, чтобы взять то, что мы забыли, я была готова разрыдаться, так все это вывело меня из себя. Нас выставили ни на что не способными и несамостоятельными только потому, что у нас нет какого-то там барахла! А Вивиан, конечно же, снова на коне! Какая мать будет проверять портфель своей шестнадцати- или восемнадцатилетней дочери?! У кого в старших классах всегда все есть?! Кто не сумеет обойтись без циркуля?!
Но вместе с тем мы отвечаем здесь за всё. Я мою, чищу, варю, глажу, вытираю пыль, делаю покупки, обхожусь той ничтожной суммой денег, которую мне выдают, принимаю активное участие в жизни группы (что означает: живу вместе с пятью такими же лабильными, ненормальными, испорченными, отвязными, запущенными и психованными девицами, как и я сама) и параллельно еще и пытаюсь (если говорить высоким стилем)
внутренне освободиться от своей матери и дистанцировать себя и свои чувства от отца и послать подальше все свое прошлое. При этом у меня алиментарные нарушения, и я имею весьма поверхностные «сексуальные отношения» с парнем, который обо всем этом знать ничего не знает, и стараюсь оказываться в его распоряжении всегда, как только у него появится соответствующее желание. Точно так же я тут как тут, если у Стеллы начинается приступ депрессии или Вивиан начинает угрожать, что наглотается таблеток. И все это _ _ _ введено в четкие рамки; нам создали остов, что- U бы проконтролировать, можем ли мы жить самостоятельно.
А тут вдруг появляется Карлотта и начинает проверять, как я собрала портфель! Это же смешно!
У меня сегодня возникло желание, которое, к сожалению, можно выразить весьма кратко, всего несколькими словами: я хочу отсюда уйти! Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что у меня ничего не получится. Куда мне идти? К родителям? Они этого не хотят, я этого не хочу.. Если бы вдруг произошло чудо и я оказалась бы там, то жить мне осталось бы не больше полугода! Если бы я захотела отсюда уйти, мне бы пришлось звонить в Управление по делам молодежи, пережить тысячу разговоров с Рафаэлем, Карлоттой, роди-
телями и этим самым Управлением, чтобы в конце концов оказаться психически ненормальной и ни на что не способной. Рафаэль убеждал бы Управление до тех пор, пока они не пришли бы к однозначному выводу, что мне нигде не будет лучше, чем в этом общежитии. Поэтому я должна как можно скорее выкинуть из головы весь этот бред! Лучше я останусь здесь, позволю им вытирать мне носик до тех пор, пока не окажусь на воле. Даже если за это мне придется расплачиваться четырехдневными сеансами терапии, штрафными уборками, отсутствием свободного времени, постоянным контролем и проверкой школьного портфеля!
К тому же у меня было бы неспокойно на душе, ведь таким образом я как будто бы предала их всех. Ведь, в конце концов, они действительно хотят мне помочь! А Карлотта в каком-то смысле моя мама. Она полная противоположность моей настоящей матери. Заботится обо мне (о нас), интересуется моими (нашими) делами, разговаривает со мной (с нами), беспокоится обо мне (о нас), занимается со мной (с нами), и я думаю (конечно, я не уверена, но мне так кажется), что она меня (нас) любит, как настоящая мать. Вот почему меня мучает совесть, если я ее обманываю! Вот почему абсурдно хотеть отсюда уйти!
Пятница, 8 октября 1999
Наконец-то! Один выходной я могу отсутствовать аж до часу ночи! И карманных денег теперь на двенадцать марок больше.
В школе стресс потому что я в выпускном классе. Двадцатого сентября я рассталась с Симоном, потому что он меня дико разволновал. С тех пор мы разговариваем только о самом необходимом, а на последней контрольной по математике он специально очень долго что-то считал, потому что никак не мог понять, должен ли он теперь давать мне списывать или нет. Хорошо еще, что за десять минут до звонка до него дошло, что он ведет себя по-детски.
С тех пор как я снова одна, я все время думаю, почему же я так боюсь идти к гинекологу. Ведь меня бы должно страшно интересовать, останусь ли я бесплодной навсегда из-за своей анорексии или нет! Я решила, что надо еще раз поговорить с Карлоттой.