Тогда мне написали в табеле: «У Софии богатая фантазия. Ее успехи в математике к концу года

значительно снизились. Мы просим вас помогать ребенку выполнять домашние задания».

Точно такой же беспомощной, как и тогда, ка­жусь я себе сейчас с той лишь маленькой разни­цей, что теперь я лучше понимаю, что происходит. Мы все жертвы, зависящие от системы. И никто ничего сделать не может!

Поэтому больше мы на эту тему не говорим, разве что только в те моменты, когда поблизости нет ни воспитателей, ни воспитанников, которые могли бы наябедничать.

В пятницу в стельку надрался Нико, и его тоже, как и Макса, Норберт поставил под душ, где того вырвало прямо Норберту на ноги. Кроме того, Ли- нус, Давид Зина и я вчера по камышу дошли до укромного местечка, где наконец смогли покурить травки. Я не курила уже целую вечность. Мы по­клялись, что не заложим друг друга, даже если кого-нибудь из нас засекут. И все равно я побаи­ваюсь. У Карлотты бы случился инфаркт. Да и со­весть меня мучает из-за того, что я обманываю Карлотту. А она этого не любит. Она все время го­ворит: «София! Ты не умеешь быть искренней!» К сожалению, она права. Я снова ее обманула, как гадко!

Сегодня утром я здорово перепугалась. В со­седней палатке, где живут Линус, Макс и Нико, затопал медведь. Вернее, это был Норберт. Он так

заорал, что проснулись все. Я решила, что on прослышал про нашу травку. Меня затрясло, за­хотелось тут же броситься к Зине. Осторожно я раскрыла молнию нашей палатки и выглянула в щель, но ничего не увидела. Как у меня заби­лось сердце! Я даже дышать не осмеливалась, стояла, не понимая, что делать. Не оставалось ничего другого, кроме как подслушивать.

«Почему, дорогой Линус, почему, объясни мне, пожалуйста, ты позволяешь себе мелкие криминальные проступки? Мы из кожи вон ле- эем и делаем всё возможное, чтобы вы могли хо рошо отдохнуть, так, как мало кому доводится в вашем возрасте, а у вас в голове сплошные га­дости!»

Из этой фразы я поняла: мы, ненормальные молодые люди, должны быть благодарны...

А он уже несся дальше: «Чемодан наверняка очень тяжелый, как ты его сюда притащил?»

В этот момент я поняла, что речь идет не о травке. Линус, этот козел, на самом деле приво­лок из Германии целый чемодан баночного пива. (Позже он мне объяснил: «Я думал, что здесь пи­ва нет».)

Едва я врубилась, что мне опасность не грозит и никто не пронюхал про вчерашнюю акцию, я пол­ностью открыла молнию нашей палатки, и к нам влетела Зина в своих голубых шортах и в ярко- желтой футболке. Я посмотрела на ее круглое си­яющее лицо, и огромные карие глаза сказали мне: «Я страдала так же, как ты!» Потом мы усмехну­лись как по команде, зажали рты руками, чтобы не заорать, и бросились обниматься. Мы только что избежали страшной катастрофы: вечный запрет на прогулки, тысячи никому не нужных бесед от­сутствие карманных денег и самое ужасное — тест на наркотики! И все это вполне могло обру­шиться на наши головы.

Четверг, 9 сентября 1999

Сегодня мы с Нико и Валерией дежурили на кухне. Это слегка утомительно — перемыть посу­ду на сорок с лишним человек. Но Линус и Зина немножко мне помогли, потому что я такая хоро­шая девочка.

До сих пор еще никто не засек нас за курени­ем. Хотя теперь мы делаем это почти регулярно. Однажды я даже героин попробовала! И при этом сама себя спрашивала, почему я такая дура, ведь героин и правда очень опасен! Меня немного беспокоит, что я хоть и осознаю опасность, но все равно это делаю. Тогда, в Австралии, я и понятия не имела, насколько быстро начинается привы­кание. Стоит только начать есть эти грибы... Что

касается данного случая, то здесь у меня никаких сомнений мет, я прекрасно отдаю себе отчет в том, какие могут быть последствия. А все равно делаю, хотя никто меня не заставляет и не угова­ривает. Болезнь какая-то! Почему я не могу сама себя контролировать? Никогда больше такого не сделаю!

Я боюсь, что Карлотта по моему лицу поймет, что я мучаюсь угрызениями совести. Иногда мне кажется, что она видит, слышит и замечает бук­вально всё! Теперь мне остается только надеять- ся, что данный случай все-таки окажется исклю- wOrc чением.

Сегодня, девятого числа, девятого месяца девя­носто девятого года, мы были в Риме! Жара стоя­ла ужасная! Целый день я проходила по булыжни­кам, ноги до сих пор гудят.

Сначала мы на автобусе ездили от одной до­стопримечательности к другой. Колизей, тысячи церквей, соборов, часовни, названия которых я, само собой разумеется, так и не запомнила, а по­том, конечно же, этот колосс, собор Святого Петра! Да, я знаю, я неуч, но в данный момент у меня дей­ствительно большие проблемы с памятью, мне не запомнить того, что не вызывает никакого интере­са. Мыслями я где-то далеко. .

В Ватикане нам пришлось снять наши шикар­ные головные уборы, потому что так хочет Папа

или кто-то тан еще. А собор действительно огромный, этого у него не отнимешь. И очень красивый. Но все равно я никогда не стану веру­ющей. А размеры свидетельствуют только о том, что у церкви много денег.

А вот о чем я буду вспоминать при слове «Рим» даже через шестьдесят лет, так это о шприцах, ко­торые валялись в переулке. Их мы видели вместе с Линусом, когда откололись с одним из мелких в соседнюю улочку, чтобы дать ему затянуться от сигареты Линуса. Парнишке едва исполнилось тринадцать, и воспитатели не должны заметить, что он курит.

После ужина в кемпинге ко мне подошел Ра­фаэль и сказал: «Завтра у тебя терапия!» Шок! Я, конечно же, сразу спросила почему. А он от­ветил: «Сама знаешь!»

С тех пор я ломаю себе голову, что говорить, если выяснится, что он всё знает! Как оправ­дываться после Зтих дурацких историй с нарко­тиками!

Пятница, 10 сентября 1999

Мы с Рафаэлем устроились в баре. Я должна была объяснить, почему замыкаюсь, не могу рас­крыться и ем все меньше. «Я думаю, все дело в том,

что я замечаю, в каком раздражении находятся воспитатели, — ведь тут всё вверх ногами. У нас, девушек, мерзкое настроение, а мальчики стали очень агрессивными. Кроме того, у меня так давно не было терапии, а мне ее не хватает! Мне просто- напросто нужен отрегулированный распорядок дня. Есть мне трудно, потому что и Вивиан тоже со­кращает свой рацион». Это мои слова, мне следо­вало быть внимательной, чтобы не соскользнуть с собственной колеи. Рафаэль меня понял и ска­зал, что ему нравится, что я сама заговорила об о о о этих проблемах. Когда вернемся в Германию, мы ЛОО посвятим нашим каникулам групповую беседу.

Виви тоже навязали сеанс терапии.

Мне снова повезло! Я думаю, может быть, я шизофреничка, потому что я то «хорошая», то «плохая». Или все-таки я просто замечательная актриса!

Вчера Франка и Инго, один из живущих в квар­тирах, занимались сексом. Я единственная, кто об этом знает! И я никому не скажу!

Понедельник, 13 сентября 1999