Родственница? Какая еще родственница? Уж точно моим родственникам, какими бы они ни были, в академии, где учатся почти одни темные, делать нечего. Я бросила взгляд на Дара, который наконец устал раскланиваться и теперь искал кого-то глазами в толпе. Я даже догадывалась кого. Но, кажется, объятия и поцелуи придется оставить на потом.

Страх черной рукой сжал мое сердце: а вдруг что-то случилось с мамой, или с кем-то из сестер, или… Картины, одна другой ужаснее, проносились у меня перед глазами, пока я, не видя дороги и расталкивая всех, кто встречался у меня на пути, неслась к воротам академии.

Темную худенькую фигурку, что сиротливо стояла у кованых ворот, я узнала еще издали и припустила быстрее. И в самом деле мама. Значит, с ней все в порядке. Тогда что? Сестры? Я никогда не бежала так быстро.

– Что… случилось… что-то с девочками… – запыхавшись, спросила я.

– Нет-нет, дома все хорошо, не волнуйся, – поторопилась успокоить меня мама.

– Тогда почему… как? Это же далеко, и ты никогда не уезжала из нашей деревни.

Теперь я совершенно ничего не понимала.

– Не знаю, – растерянно сказала мама, – просто как-то вдруг тоскливо сделалось и страшно за тебя, будто что-то случилось.

Она смотрела на меня, словно извинялась.

– Я уже и письмо написала. Но пока то письмо дойдет, пока ответ… А вдруг помощь нужна? Вот я не выдержала и приехала сама.

Такой растерянной я не видела ее никогда в жизни, и внутри все сжалось от чувства вины: уж я-то знала, что за невыразимая тревога ее терзает. Дар все мне рассказал. Не выдержал моих ревнивых расспросов о «невероятно умной женщине» и сознался в том, что явился ко мне домой, пытаясь выяснить, где я могу быть, в том, что поговорил с мамой, а когда она стала догадываться, что что-то тут не так, применил к ней забывательное заклинание.

Тогда я не знала: то ли злиться на него (все-таки это свинство – применять такие заклинания против моих близких), то ли благодарить. Сил тогда у него было немного, восстановить их никакой возможности, а он не раздумывая пожертвовал их часть, лишь бы она не беспокоилась.

Впрочем, как теперь стало ясно, это не особенно помогло. Она все равно беспокоилась, да так сильно, что сорвалась с места, бросив все.

– Я в порядке, я в совершеннейшем порядке, – с улыбкой и уверенно сказала я. С легкостью выдержала пристальный, изучающий взгляд. На этот раз я ни капли не врала. Я действительно совершенно в порядке, как никогда в своей жизни.

– Пойдем, я провожу тебя в гостевой домик для посетителей, – сказала я смело и уверенно.

Ничего, найдется там комнатка, хоть на время соревнований сюда съехалась уйма народу. Я как-нибудь уговорю Сартра найти местечко и для моей родственницы, в конце концов, за годы учебы меня впервые кто-то навещает.

– Нет, нет, не надо, – замахала руками мама. – Я поеду домой! Девчонки же совсем одни остались. Я просила соседку присмотреть, но Феоза в последнее время совсем не сидит на месте. Глаз да глаз нужен.

– Куда ты, скоро стемнеет, – начала я, но договорить не успела.

– Триана, вот ты где! А тебя ищу! – раздался голос за спиной.

Я обернулась, и сердце предательски затрепетало. В конце аллеи показалась фигура Дара, и я не могла не подумать, какой же он все-таки красавец… у меня. Он успел переодеться и, кажется, принял душ – короткие чёрные волосы торчали мохнатым ёжиком. Увидев меня, он прибавил шагу, но тут же пришлось остановиться: его окружила шумная девичья толпа. Застенчивое хихиканье, перешёптывания, тянущиеся отовсюду руки с картонками и тетрадками. Дар улыбнулся чуть натянуто, но стал быстро расписываться.

Мама смотрела на него долгим, тревожным взглядом. Словно пытаясь вспомнить, где уже могла видеть этого темного. Дар подошёл ближе и явно смутился. Уж он-то точно знал, что это за женщина, и, похоже, тоже чувствовал себя виноватым.

А я и вовсе не знала, куда деться. Дар что-то там говорил, что надеется на скорое знакомство с моей семьей. Но я слушала его вполуха, искренне уверенная, что дело до этого дойдет нескоро. Все-таки у меня оставались сомнения. Слишком уж странно начались наши отношения, да и отношениями в том смысле, который обычно вкладывают в это слово, стали совсем недавно. И стали ли? Мы сражались с ведьмой, вместе пробирались через лес… Может, только поэтому Дар переменился ко мне? И не вернется ли все к началу?

Я была почти уверена, что нет. Что он искренен и все у нас по-настоящему. Но вот делать поспешных шагов точно не стала бы.

Только судьба распорядилась иначе.

– Мама, знакомься, это Дар, он мой друг… – пролепетала я и замолчала, не зная, что еще к этому добавить. Я понимала, что выгляжу не очень убедительно. Дар смотрел на меня так, как на друзей не смотрят.

– Так вот какие у тебя теперь друзья? – настороженно спросила мама.

И мои щеки вспыхнули. Дар – темный. Для простой деревенской женщины это уже свидетельствует не в его пользу. И я понимала мамину настороженность и недоверие. Но почему-то все равно было чертовски обидно за него.

– Он отличный друг. И он мне очень помог… Он меня спас! – заговорила я торопливо. И понимая, что говорю совсем не то. Ну вот зачем маме знать, что меня пришлось спасать! – На экзамене спас, я хотела сказать…

Я замолчала. Врать – точно не мое, так только все испорчу. И вообще. Он же ей понравился! Хоть она и не помнит. Если бы не понравился, черта с два она бы стала звать его в дом и поить чаем. Как будто я ее не знаю!

Только и это сейчас был плохой аргумент.

– Ну не кипятись, – улыбнулась мама ласково. – Раз говоришь хороший, значит, хороший. Вот и славно. Теперь вижу, все у тебя в порядке. И могу отправляться домой.

– Постойте, – подал вдруг голос ошалело молчавший до этого Дар. – Я хочу попросить руки вашей дочери.

Даже если бы с ясного неба ударила вдруг молния, я не удивилась бы сильнее. На какое-то время я банально потеряла дар речи. А мама вдруг рассмеялась и как ни в чём не бывало ответила:

– А вы умеете произвести впечатление. Но насчёт вашего вопроса даже не знаю, пусть она сама решит.

Дар перевёл взгляд на меня – а я посмотрела на небольшую толпу, успевшую вокруг нас собраться. Там были и наши однокурсники, и болельщицы, и фанатки, сжимавшие в руках портреты Дара и сверлившие меня злобно-неверящими взглядами. Вся эта публика явно слышала его последние слова – и на их лицах было написано безграничное удивление. Дар Фальверт! Сделал предложение! Посреди всей академии! И кому – человечке!

Я взглянула на Дара, с явным напряжением ожидавшего ответа, – и решительно сообщила:

– Знаешь, а я согласна!

– Осторожно, тут ступенька, не споткнись. – Дар поддерживает меня за руку, как будто бы я или дряхлая старуха, или как минимум смертельно больна.