— Значит так, — Седов почувствовал, как от злости сводит скулы, — будешь говорить, когда я тебя о чем-нибудь спрошу, понял?

— Понял. Можно один вопрос?

— Только один.

— Почему ты меня не любишь?

— Е…твою мать!!! Да я тебя, б…ь, в ж… и в …, Бога душу! П…к захребетный, я тебя еще и любить должен?!!

— Я не понял много слов. Ты мне объяснишь?

— Заткнись, я тебе сказал!

Задыхаясь от ярости, Седов взбежал на крыльцо.

Ингрид и Делануа сидели в креслах возле камина. Ингрид уже переоделась в брюки и свитер. Делануа держал под прицелом бластера входную дверь.

— Подгоняйте глайдер, — буркнул Седов.

Глайдер оказался круизной машиной, которые во множестве курсировали через Ла-Манш, с выломанным опознавателем и покореженным блоком безопасности.

— Вы еще и вор, — сказала Ингрид, разглядывая эмблему «Континент круиз» на дверце.

— Если не хотите лететь — можете остаться, — парировал Делануа, — мне важно, чтобы «Биотех» не получил его, — он мотнул головой в сторону Седова.

— Да? А если я вдруг пересмотрю свои взгляды и начну работать на компанию? Если я создам еще одного эволюта?

— А вы сможете? — прищурившись, спросил в свою очередь Делануа.

— Может быть найдете для выяснения отношений более подходящее время? — вмешался Седов.

Через несколько минут огни Эдинбурга уже скрылись из глаз.

Делануа выжимал из машины все, что можно. Глайдер проносился над вересковыми пустошами, взмывал над рощами, обходил городки, издалека заметные на темной равнине заревом огней. Седов молчал, прислушиваясь к своим ощущениям. Ингрид попыталась выяснить у него, что он сделал с людьми «Биотеха», но Сергей промолчал. Он чувствовал ее неуверенность, беспокойство, но одновременно она была довольна. Это была гордость за проделанную работу, за то, что теоретические выкладки оказались правильными, за то, что эксперимент продолжается. А еще он понял, что она с нежностью думает о произошедшем между ними этой ночью, и это его немного успокоило — он боялся, что ее любовь была лишь жестом благодарности за то, что он согласился ей помочь.

Помог на свою голову…

Делануа не отвлекался от управления, изредка включая радар, чтобы проверить, не появились ли у них нежелательные попутчики. Седов знал, что старый сыщик тоже доволен — ему удалось сделать то, к чему он готовился несколько лет. Мотивы, которыми руководствовался Делануа, были неясны, да и неинтересны Седову. Сергей чувствовал, что если захочет, прочитает все, о чем думает Делануа, но необычность этой вновь открытой возможности казалась ему не слишком привлекательной. Нечистоплотной, как подглядывание в замочную скважину. Рано или поздно Делануа расскажет все сам, а значит можно и подождать.

Бристольский залив, спокойный, как лесной пруд, они прошли над самой водой и еще через десять минут сорвались с меловых скал побережья в Ла-Манш в двадцати километрах западнее Дорчестера.

В проливе их встретил трехбалльный шторм — волны с Атлантики нарывались на встречный ветер, в воздухе висела водяная пыль, вода бурлила, будто кто-то развел под дном пролива огонь и кипятил ее.

Выйдя на траверс мыса Аг, Делануа взял левее и стал подниматься к северу в виду французского берега.

— Куда мы летим? — нарушила затянувшееся молчание Ингрид.

В свете ночных фильтров, освещавших лобовое стекло зеленоватым светом, ее лицо показалось Седову призрачным и прекрасным, но усталым. Надо же, прекрасным. Он что, уже простил ее? Все-таки Ингрид, видимо, не подозревала, на что пошла, выступив против «Биотеха» и теперь ей пришлось бежать, оставив свой дом, и не было никакой гарантии, что полиция не объявит ее в розыск. Теперь, после создания Лиги Объединившихся Наций, любой полицейский розыск автоматически становился международным.

— У меня есть сарай недалеко от Франекера, — глуховатым голосом сказал Делануа, — переждем там какое-то время.

— Где это? В Дании?

— В Голландии. Сейчас главное — проскочить Па-де-Кале — там движение в любое время суток дай Боже. И морская полиция постоянно висит.

Туман заметно сгустился. Теперь Седов не видел даже луны, не говоря уже о звездах. Глайдер будто пырнул в мутную воду и плыл в ней, ослепший, как старинная субмарина, полагаясь лишь на удачу. Впрочем, у глайдера был радар и Делануа, выругавшись вполголоса, включил его в активный режим — теперь полиция могла засечь угнанную машину с расстояния в несколько километров, несмотря на то, что они почти чиркали днищем гребни волн. Стоило им заметить машину без опознавателя, как путешествие закончится в участке и уж тогда сообщничество в угоне глайдера будет не самым тяжким обвинением.

Спроецированный на лобовое стекло экран пестрел отметками пассажирских глайдеров и грузовых платформ, ползущих через пролив, и Делануа короткими движениями джойстика менял курс, обходя препятствия, как слаломист флажки.

— Спать хочу — умираю, — проворчал он, полез в карман, достал флягу и коротко приложился к ней.

— Можно подумать, это вас взбодрит, — язвительно заметила Ингрид.

— Да, — коротко ответил Делануа, — а, черт!

— Что?

— Полиция, — он показал пальцем две красноватые отметки на экране, переключил радар в пассивный режим и снизил скорость. — Молитесь, кто верует.

— О чем? — насмешливо спросила Ингрид, но в ее голосе слышалось плохо скрываемое напряжение.

— Во-первых — чтобы не засекли, а во-вторых — чтобы не вмазаться в кого-нибудь.

— А разве рейсовые суда идут без локатора? — поинтересовался Седов, которому перспектива вмазаться во что-нибудь вовсе не показалась заманчивой, несмотря на то, что тремя часами ранее он едва не застрелился и прошло всего полчаса, как он хотел сбросить глайдер в море.

— Им радар ни к чему. У них коридор, ограниченный приводным лучом, — пояснил Делануа, напряженно всматриваясь в пелену, сквозь которую пробивался глайдер.

Что он там мог разглядеть, оставалось загадкой.

— Скажи, пусть поднимет машину выше.

— Зачем?

— Что «зачем»? — не понял Делануа.

— Он с тобой говорит? — спросила Ингрид.

— Пусть быстрее поднимет машину.

— Он просит, чтобы вы летели выше, — буркнул Седов.

— А что такое?

— Быстрее!

Последний призыв, мелькнувший в мозгу Седова, был, как удар плети — обжигающий и болезненный. На миг Сергей словно прозрел и увидел то, что видел сквозь ночь и туман обосновавшийся в теле анимат — огромный грузопассажирский паром, неторопливо давивший волны на расстоянии полусотни метров прямо по курсу глайдера.