В наши дни выражение «начинать с нуля» означает начинать из ничего, а в пекарном деле нечто, сделанное из ничего, очень ценится. Можно смешать муку и щепотку трав. И не забывайте, что лаванда — это тоже трава. Испеките печенье с лавандовым сахаром!

Печенье с лавандовым сахаром

2 чашки муки

2 чайные ложки пекарского порошка

¼ чайной ложки питьевой соды

¼ чайной ложки соли

½ чашки несоленого сливочного масла, замерзшего и порезанного примерно на 10 кусочков

¾ чашки пахты

1 столовая ложка растопленного сливочного масла

лавандовый сахар

Разогрейте духовку до 230 °C. Смешайте сухие ингредиенты, добавьте застывшее сливочное масло и перемешайте ножом или в блендере до образования комочков. Влейте, помешивая, пахту, пока масса не увлажнится. Поместите тесто на присыпанную мукой поверхность; месите, пока тесто не станет гладким. Раскатайте тесто толщиной в 2 см. Нарежьте с помощью формочек для печенья или стаканом. Поместите каждое печенье на несмазанный противень на расстоянии 2-х см друг от друга. Кисточкой смажьте печенье растаявшим сливочным маслом и посыпьте лавандовым сахаром. Выпекайте 10–14 минут, пока печенье не подрумянится. Подавайте теплым со сливочным маслом.

Лавандовый сахар

1 чашка сахара

1 стручок ванили, порезанный на кусочки

1 столовая ложка сушеных цветков лаванды

В мельнице для специй или кофемолке измельчите 2 столовые ложки сахара и бобы ванили. Пересыпьте смесь в коробочку. Затем измельчите цветки лаванды с одной столовой ложкой оставшегося сахара. Перемешайте это с предыдущей смесью в коробочке. Плотно закройте коробочку и оставьте ее стоять примерно пять дней.

Переезд в Нью-Йорк все еще казался Дженни чем-то нереальным. Она допускала, что одной из причин, возможно, являются трудности с отъездом. Ей предстояло уладить тысячи дел, например, те, что касались имущества бабушки, ее дома и пекарни. Просто поразительно, сколько времени требовалось для восстановления некоторых документов, о которых Дженни до этого никогда не задумывалась. Например, свидетельство о рождении, карта социального обеспечения, вся ее банковская и финансовая информация. Дженни приходилось иметь дело с людьми, которые вовсе не горели желанием помочь ей поскорее разобраться со всем. И это было сплошной головной болью.

В своем кабинете на втором этаже пекарни Дженни сложила документы в аккуратные стопочки. Почему-то вид этих стопок радовал ее и прогонял тревогу. Но теперь у Дженни был другой повод для беспокойства. Ей казалось, что она становится какой-то чудаковатой.

Конечно же Дженни знала, что это не так. У нее просто все застопорилось. Дженни все отложила — даже поездку в Нью-Йорк, о которой так мечтала, — потому что пыталась чего-то избежать.

Хватит, подумала Дженни, схватив куртку и сумочку. Ей было необходимо кое-что сделать. Нет смысла откладывать, ведь легче все равно не станет. Через пятнадцать минут Дженни постучала в дверь дома Алджеров. Это был большой деревенский дом с видом на реку. Издали дом казался большим и роскошным, даже напыщенным. Вблизи Дженни отметила облупленную краску и крошащийся кирпич — признаки запущенности. Возможно, за домом перестали ухаживать, когда несколько лет назад жена Мэттью внезапно, никому ничего не объясняя, ушла из дома. И это было одной из причин, почему Дженни чувствовала связь с Заком. Их обоих оставили матери.

Никто не открыл дверь, и Дженни почувствовала одновременно и разочарование, и облегчение. Теперь ее дело можно отсрочить. Ей не придется делать этого сегодня. Дженни постучала в дверь еще раз и нажала на звонок. Ничего. В доме никого не было. Уже смеркалось, а в окнах не горел свет. Когда Дженни повернулась к своей машине, дверь вдруг приоткрылась.

— Дженни? — Зак выглядел так, словно только что встал с кровати. Его волосы растрепались, а на щеках горел румянец. Охотничья куртка в клетку была ему велика. — Что-то случилось?

Ладно, подумала Дженни. Пора с этим разобраться.

— Мне нужно поговорить с тобой, Зак.

— Конечно. Я могу подойти к пекарне…

— Сейчас.

— Хорошо. Подожди, я надену ботинки.

— Не нужно. Я специально сюда приехала. Мы можем поговорить внутри.

— Но…

— Это важно.

Из-за переезда в Нью-Йорк Рурк начал учить Дженни приемам самообороны. Одним из ее основных принципов является уверенность в себе. Воспринимайте себя как хозяина ситуации, и вас не смогут победить. Дженни решила проверить этот метод. Она толкнула дверь и вошла в дом.

Внутри было ужасно холодно, шаги Дженни эхом раскатывались по голому полу. Она остановилась, разом растеряв всю свою уверенность.

— Э-э… мы можем где-нибудь сесть и поговорить? И вообще, где твой компьютер? Мне нужно тебе кое-что показать.

Зак выглядел так, словно готов был провалиться сквозь землю. Он уже знал, зачем пришла Дженни.

— Ммм… мой компьютер не работает.

Возможно, ей удастся поговорить и без этого.

— Хорошо, тогда давай присядем.

Зак опустил плечи и поплелся через темный коридор к кухне, в которую через голые окна лился серый уличный свет. На столе громоздилась стопка белых картонных коробок из пекарни. Поймав взгляд Дженни, Зак быстро заговорил:

— Это был списанный товар, я клянусь! Кроме него я больше ничего не брал домой!

Не совсем, подумала Дженни. Однако пришла в растерянность. Она никогда не бывала в доме Алджеров и теперь испытала шок от его состояния. Здесь стоял ужасный холод и не было мебели. Возможно, дому не хватает женской руки, размышляла Дженни, пытаясь найти хоть какое-то объяснение.

Но дело не в этом. Даже Грег Беллами топил дом. Даже у холостяка Рурка была мебель.

— Зак, у вас все нормально?

Он показал на пару стульев с тремя ножками возле стола.

— Мы можем сесть здесь.

— Ты мне не ответил. Все нормально?

— Конечно. Все замечательно.

Дженни достала из сумочки диск с записями из складского помещения.

— Вот что я хотела показать тебе на компьютере, — сказала она Заку. Компьютера Дженни нигде не видела. Она подозревала, что в доме вообще его нет. — Но нам и не нужно ничего смотреть. Это запись с камеры слежения в пекарне. Думаю, ты знаешь, что там.

В глазах Зака вспыхнула тревога. Потом он сделал явную попытку успокоиться.

— Я не понимаю, о чем ты.

— Конечно, понимаешь, Зак. — Дженни было тяжело это говорить. Она чувствовала себя отвратительно. — Это видела только я. Я не проверяю записи каждый день, поэтому не знаю, сколько раз эта сцена повторялась, но камера не лжет. Когда я это увидела, меня словно ударили под дых.