— По правде говоря, сомневался, стоит ли тебе это показывать…

— Что это такое?

Она тянется за документами, но Эдмунд отодвигает их от нее. Видимо, это что-то очень важное, раз у него такой вид, сжатые губы.

— Мне кажется, ты должна знать, что можешь полагаться на меня. Все, что я делаю, я делаю для твоей пользы. — В конце концов он отдает ей бумаги.

Она смотрит на них и видит его имя: Йоахим. Сердце начинает учащенно биться в ее груди. Она чуть прищуривает глаза, пытаясь сосредоточиться. Но буквы словно отказываются стать на место, чтобы она могла прочитать напечатанное.

— Он стал шантажировать нас, как только ты вернулась домой. Хотел получить деньги за то, что не расскажет твоей истории журналистам, — объясняет Эдмунд. — Мне действительно жаль, что я должен показать тебе это.

Такое впечатление, что его слова доносятся откуда-то издалека. Все ее внимание направлено на содержание документов, договора. Йоахим подписал договор, насколько она понимает. Йоахим подписался под массой слов, глубочайшая суть которых заключается в том, что все, что было между ними, никогда не происходило. Она смотрит на эту астрономическую сумму договора: один миллион крон. Он получил деньги от фирмы, являющейся ее собственностью, чтобы стереть ее из своей памяти.

Она чувствует, как Эдмунд поглаживает ладонью ее руку. Как он мог? Тот Йоахим, которого она знала, который бы никогда не стал продавать их историю, шантажировать?

— Мне правда жаль, Елена, но ты должна понять, что я единственный, на кого ты сейчас можешь положиться.

Единственный, на кого она может положиться. Елена медленно поворачивается к нему, своему мужу. Ей очень хочется признать его правоту. И тем не менее она не в состоянии это сделать. Почему? Почему она не может полагаться на него? Она чувствует, как холодные слезы текут у нее по щекам. Чувствует, как он вытирает их своими руками. Она не препятствует ему в этом, спокойно сидит и вздыхает.

Постепенно ее дыхание становится размеренным, уходит чувство, что мир вокруг нее какой-то размытый. Реальность возвращается. Она сидит на кровати, на кровати в клинике. Ее госпитализировали. Йоахим предал ее, предал их любовь. Такова ее действительность. Но… А фотография в кабинете? Это же было не наваждение. Она ясно помнит, что она видела.

— А фотография… — говорит она с сомнением.

— Какая? — Голос Эдмунда звучит раздраженно.

— В кабинете. Кто-то заменил одну из фотографий, пока меня там не было, — тихо, но решительно говорит она.

— Елена, послушай меня. — Эдмунд берет ее руку в свои ладони и пристально смотрит на нее. — Такой фотографии не существует, корабля с названием «Хирш» никогда не было. Это лишь плод твоего воображения. Ты ничего не можешь с этим поделать, и это вполне понятно, учитывая, что с тобой произошло. Именно поэтому мы тебя и госпитализировали. Мы уже позвонили доктору Росенбергу. Он приедет завтра. Он был в США. Он приедет, Елена, приедет и поможет тебе. Это частная клиника, и все ведущие сотрудники всегда лечились здесь. Я член правления, и, насколько я знаю, мы владеем большинством акций. — Он успокаивающе улыбается. — Здесь для тебя сделают все. Никаких журналистов, никаких неприятностей. Окей? Все наладится, Елена. Ты снова станешь самой собой, правда же? Дети смогут навещать тебя.

Он похлопывает ее по руке.

«Хирш».

Он сказал «Хирш». Но она же тогда не упоминала при нем название корабля? Ни здесь, ни в кабинете? Это точно. У нее все время было ощущение, что здесь что-то не так. И теперь она в этом уверена.

Йоахим приготовился и стоит на подземной парковке, как они и договаривались, сжимая сумку в руке. Обычная черная спортивная сумка, которую ему передал адвокат Сёдерберга всего лишь несколько часов назад. Им не пришлось обмениваться длинными речами: Йоахим подписал договор и взамен получил деньги. Он ненавидит себя за то, что пошел на это, но пытается оправдаться тем, что у него не было другого выхода. Нельзя писать историю, не зная ее. Хотя он теперь подписал договор о том, что никогда не напишет ее. Невероятная дилемма.

Он делает несколько поспешных шагов, звуки от которых эхом отдаются на пустой бетонной парковке. Он прислушивается. Не едет ли какой-нибудь автомобиль? Нет, он сейчас ничего не может слышать, кроме снисходительного ответа Эдмунда, когда Йоахим позвонил ему и сказал, что принимает предложение, если будет выполнено одно требование: двести пятьдесят тысяч крон он должен получить наличными, а остальное будет перечислено на его счет.

Йоахим слышит, как хлопает дверца машины. Приехали? Самый обычный красный автомобиль медленно проезжает мимо. За рулем сидит женщина, и она на него не смотрит. Он ждет всего лишь десять минут, но они кажутся ему вечностью. У него пересохло в горле и под мышками выступили пятна от пота, несмотря на то что воздух здесь сырой, прохладный, а не такой теплый летний, как снаружи. Он слышит шум двигателя очередной машины, она уже побольше. Авто выворачивает из-за угла: белый фургон с тонированными стеклами. Фургон останавливается невдалеке и включается дальний свет, который полностью ослепляет Йоахима.

Он едва может разглядеть двоих мужчин на передних сиденьях. С одной стороны медленно опускается оконное стекло.

— Отвернись! Отключи телефон и стой не двигаясь лицом к стене! — кричат ему.

Судя по акценту, это житель Копенгагена. Йоахим осознает, что они все хорошо продумали. Он не должен видеть их, пока они здесь. Он даже не смог прочитать номер автомобиля.

Йоахим подчиняется. Отворачивается, прижимая сумку еще крепче. Слышит, как открывается передняя дверца, и чьи-то шаги за своей спиной. Открывается и вторая, теперь уже много шагов, а двигатель по-прежнему работает. Потом звук, означающий, что отодвигается боковая дверца, и две пары ног быстро приближаются к нему. Йоахим чуть заметно поворачивает голову, пытаясь рассмотреть, что происходит.

— Стой смирно, — приказывает злой голос теперь уже совсем за его спиной. — Ты отключил телефон?

Нащупывает телефон Йоахима в кармане и проверяет его.

— Да.

Ему на голову быстро надевают какой-то мешок из грубой ткани, который царапает лоб и нос, все погружается во тьму. Инстинктивно он поднимает руки, чтобы стащить с себя этот мешок, но в это время чувствует сильный удар в правое предплечье, именно в этой руке у него была сумка. Он выпускает сумку и вскрикивает от боли.

— Ты ведь не заинтересован в том, чтобы нас тут накрыли! — говорит грубый мужской голос.

Йоахим чувствует, как ему заламывают руки за спину и прижимают одну к другой. Он ощущает, как холодная острая металлическая полоска туго обхватывает оба его запястья. Наручники. На него надели наручники.

— Окей, — рявкает тот же голос, и за этим следует сильный удар в спину.

Йоахим пошатывается вперед, ударяется голенями о край фургона, получает еще один удар в спину, теряет равновесие и падает в автомобиль. Стоящий сзади грубо запихивает его ноги в салон и захлопывает за ним дверцу. Фургон трогается с места и выезжает из подземной парковки.