От удивления у Кэй даже рот приоткрылся.

– Несколько дней? Бери выше – месяц. Мы думали, ты умер. Какое-то время меня держала в курсе событий сестра Эш, но потом на нее кто-то настучал и… С тех пор для нее наступили трудные времена. – Кэй прикусила нижнюю губу, уставившись в пустоту поверх его головы. – Он бросил нас всех сюда после того, как ты попытался сделать из него шиш-кебаб.

– Мне очень жаль, – прошептал Рики. Ему отчаянно хотелось пить. Он снова закрыл глаза в надежде, что если очень сильно захочет, то все исчезнет. – Это я во всем виноват.

– Я так не думаю. Может быть, это ты промывал кому-то мозги?

– Насколько я помню, нет.

– Заковывал в наручники?

– Нет…

– Морил голодом? Бил током?

Рики фыркнул:

– Не-а. Просто… Мне все равно кажется, что это я виноват.

– У тебя есть ровно десять минут на то, чтобы жаловаться и валить все на себя, а потом тебе придется отодвинуться, потому что у меня нога занемела, – сказала Кэй, шевеля плечами. Раздался тихий щелчок вставшего на место позвонка. – Рики, я думала, что ты умер.

– Я тоже так думал.

– Никогда не говори «никогда», – усмехнулась она. – Ни с кем из нас у него ничего не получится.

– Мне так много надо тебе рассказать, что я даже не знаю, с чего начать, – сознался Рики.

Туман в голове явно объяснялся ударом, но переносить его было гораздо легче, чем последствие лечения, отделявшее сознание от тела. По крайней мере это позволяло поставить крестик в колонке положительного сальдо.

– А разве похоже, что я спешу? Идти мне все равно некуда.

– Даже если я действительно труп, я рад, что мне удалось еще раз тебя увидеть. Мне было так одиноко. Какое-то время… какое-то время я даже не мог тебя вспомнить. Мне казалось, я попал в чужое тело. В тело человека без прошлого, без памяти, без будущего.

Сама мысль о том, чтобы отодвинуться, была почти невыносимой. Лежать на ее ноге было так удобно, даже несмотря на то, что пол был твердым, а жажда – нестерпимой.

– Ты меня вполне устраиваешь и в этом теле.

– Наслаждайся, пока есть возможность, – пробормотал Рики. – У меня возникло сильное подозрение, что скоро оно опять станет научным проектом этого извращенца.

Кэй, укоризненно хмыкнув, снова запустила пальцы ему в волосы.

– Что тебе оставалось делать? Ты же говорил, что должен был кого-то убить, верно? Ты поступил правильно.

– Возможно. Но тогда почему мне от этого так плохо? – спросил Рики.

Боль постепенно отступала, и он начинал воспринимать окружающее. Камера была не больше той, в которой главврач заставил его наблюдать за лоботомией Пэтти. При малейшем движении во все углы разбегались тараканы. Откуда-то доносился стук капель воды – неравномерный, как отголоски завершающейся грозы.

– В этом нет ничего хорошего, знаешь ли, – серьезно ответила Кэй.

– Я знаю.

– То, что тебя закинули сюда, ко мне… Это не может быть надолго.

– И это я тоже знаю.

Рики пошевелился, повернув голову, чтобы лучше ее видеть. Она выглядела изможденной, но оставалась все такой же хорошенькой, хотя ее округлые щеки оставались единственным свидетельством того, что когда-то она питалась нормально.

– Что нам остается делать, кроме как ждать? Сестру Эш, наверное, выкинули в какую-нибудь канаву. У нас нет друзей, помощи ожидать неоткуда и рассчитывать на то, что кто-то с воли нас отсюда вытащит, тоже не приходится.

Кривая усмешка озарила ее лицо.

– Это не совсем так.

– Что ты имеешь в виду?

– Дождись ночи, – подмигнула ему Кэй, – и все увидишь сам.

Ожидание не было мучительным. Почти весь день Рики провел в отключке, хотя теперь рана на голове лишь изредка напоминала о себе пульсирующей болью у основания черепа. Когда он к ней прикасался, это причиняло боль, но, поскольку болело практически все тело, Рики этого почти не замечал. Санитары избили его, превратив спину и плечи в сплошной кровоподтек, и он старался сдерживать дрожь от болезненных ощущений, потому что это отзывалось болью в других местах.

Но он забыл о боли, когда наступила ночь и двери камер отделения начали открываться. Сначала он услышал скрежет других дверей. Их массивные металлические петли издавали звуки, напоминающие гул двигателей парохода. Когда распахнулась их дверь, Рики уставился на нее в уверенности, что либо ему это чудится, либо здесь какая-то ловушка.

– Какого черта… – пробормотал он, подскочив и отползая к стене, у которой уже сидела Кэй. – Что происходит?

– Теперь это случается каждую ночь. Он нас выпускает. – Кэй пожала плечами, но не тронулась с места. – Отделение по-прежнему заперто. Выхода отсюда нет.

– А другие?

– О, они бродят по коридору. Разговаривают. Орут друг на друга. Делают все, что хочется. Мне начинает казаться, он надеется, что мы тут один другого поубиваем, избавив его от необходимости за нас отвечать. – Она вздохнула и, поднявшись, помогла встать Рики. Из коридора доносились голоса, чья-то тень скользнула мимо открытой двери. – Пойдем посмотрим, что там происходит, из-за чего весь этот шум.

– Разве они не опасны? – спросил он, идя за ней.

– Спрашивает парень, пырнувший главврача ножом.

– Это другое, – тихо возразил Рики. – Ты бы сделала то же самое.

– Ни за что. Я бы целилась в горло.

Справедливое замечание. Но он по-прежнему не знал, чего ожидать в коридоре. Кэй, похоже, была спокойна, уверенно направляясь к выходу. Несколько зарешеченных ламп свисали с потолка, озаряя окружающее полосами света, отражавшегося от каменного пола желтоватым сиянием. Рики замер, едва переступив порог камеры. Он не ожидал увидеть в коридоре так много знакомых.

Здесь был Таннер. Он прислонился к стене, сверля ледяным взглядом сестру Эш, которая была сама на себя не похожа. Она как будто стала меньше, а всю открытую часть ее тела покрывали порезы и кровоподтеки. Копна спутанных рыжих волос окружала ее голову огненным заревом. Она стояла рядом с маленькой девочкой, Люси, которую тоже перевели с верхнего этажа в подвал. При виде Рики ее глаза вспыхнули, и она поманила его к себе.

Он с трудом верил своим глазам. В его снах она представала воплощением непередаваемого ужаса, а сейчас его страх сменился любопытством и он направился к ней.

Подняв глаза на сестру Эш, девочка потянула ее за рукав и указала на Рики. Медсестра – вернее, бывшая медсестра – наклонилась, и девочка, прикрываясь ладошкой, что-то зашептала ей на ухо.

– Она тобой гордится, – сказала сестра Эш, – и хочет, чтобы я поблагодарила тебя за то, что ты принял правильное решение.