Да, времена предстоят тяжелые.

Сигара потухла, парк совершенно опустел. Ничего не замечая, Борг застыл на скамейке как статуя, не в силах справиться с тревогой.

Всё, хватит развлекаться – пора за работу, сказал он себе.

Вернувшись утром в номер отеля, Дикштейн вдруг осознал, что не оставил никаких «сторожков». Впервые за двадцать лет он забыл принять элементарные меры предосторожности! Стоя в дверях и оглядываясь, Дикштейн думал о том, какой опустошительный эффект произвела на него Суза. Вернуться к прежней жизни после нее – все равно что сесть в старую машину: нужно вспомнить все забытые инстинкты и привычки, включить предельную осторожность.

Дикштейн вошел в ванную и открыл краны. Сегодня Суза возвращалась к своим обязанностям, так что он получил своего рода эмоциональную передышку. Она работала в авиакомпании, осуществляющей рейсы по всему миру, и назад ее можно было ожидать не раньше чем через три недели. Он понятия не имел, куда его занесет к тому времени и когда они снова увидятся, но встреча состоится непременно – если он доживет.

Внезапно и прошлое, и будущее предстали в ином свете.

Последние двадцать лет жизни казались теперь скучными и унылыми, несмотря на то что он стрелял в людей и уворачивался от пуль, путешествовал по всему миру, прятался под разными личинами и проворачивал немыслимые тайные операции. Сейчас это все ощущалось таким банальным…

Сидя в ванной, Дикштейн размышлял о своей дальнейшей жизни. С карьерой тайного агента пора завязывать – но кем тогда быть? Для него открыты все дороги: можно стать депутатом Кнессета, начать свой бизнес или просто остаться в кибуце и делать вино. Жениться на Сузе? Если да, то где они будут жить? В Израиле? Неопределенность сладко будоражила его, как ребенка, который гадает, что ему подарят на день рождения.

«Если доживу», – подумал Дикштейн и вдруг понял, что ставка слишком высока. Раньше смерть была всего лишь неким условным фактором, обстоятельством, которого следовало избегать, поскольку это означало проигрыш. Теперь же ему отчаянно захотелось жить: спать с Сузой, обустроить для нее дом, узнать о ней все – ее привычки, ее тайны, ее причуды, какие книги она любит, как относится к Бетховену, храпит ли во сне.

Было бы глупо умирать после того, как она спасла ему жизнь.

Он вылез из ванны, вытерся насухо и оделся. Чтобы остаться в живых, надо выиграть этот бой.

Итак, следующий шаг – телефонный звонок. Дикштейн подошел к телефону в номере, но вовремя вспомнил, что надо соблюдать осторожность, и отправился на улицу в поисках телефона-автомата.

Погода переменилась: было тепло и солнечно, от вчерашнего дождя не осталось и следа. Дикштейн миновал телефонную будку возле отеля и зашел в следующую. Нашел в справочнике «Ллойд» и набрал номер.

– Страховая корпорация «Ллойд», доброе утро.

– Мне нужна информация о судне.

– Обратитесь в наш пресс-центр, сейчас я вас соединю.

Ожидая ответа, Дикштейн разглядывал уличное движение. Интересно, удастся ли ему получить нужную информацию? Он серьезно рассчитывал на это – других вариантов нет.

– Корпорация «Ллойд», пресс-центр, слушаю вас.

– Доброе утро. Мне нужна информация о судне.

– Информация какого рода? – спросил голос – как показалось Дикштейну – с ноткой подозрения.

– Я хотел бы узнать, был ли это серийный выпуск, и если да, то мне нужны названия всех судов этой партии, фамилии их владельцев и текущее местоположение. Да, и чертежи, если можно.

– Боюсь, я ничем не могу вам помочь.

Дикштейн пал духом.

– Почему?

– У нас нет чертежей, они хранятся в Регистре, а те выдают их только владельцам.

– Ну а остальное?

– И тут ничем не могу помочь.

– А кто может?

– Такого рода информацией владеем только мы.

– И вы храните ее в тайне?

– Мы не сообщаем ее по телефону.

– Минутку… То есть это по телефону вы не сможете ничем помочь?

– Именно.

– А если я напишу или зайду к вам?

– М-м-м… Да, подобный запрос не займет много времени.

– Диктуйте адрес. – Он записал. – И вы сможете все подготовить к моему приходу?

– Думаю, да.

– Хорошо, тогда запишите название: «Копарелли». – Дикштейн продиктовал по буквам.

– А ваши имя и фамилия?

– Эд Роджерс.

– Место работы?

– «Сайенс интернешнл».

– Отправить счет вашей компании?

– Нет, я заплачу чеком.

– Не забудьте документы для подтверждения личности.

– Разумеется. Буду через час. До свидания.

Дикштейн повесил трубку, зашел в кафе через дорогу и заказал себе кофе и сэндвич.

Конечно же, он солгал Боргу – схема операции была давно продумана: надо купить одно из судов этой партии – если таковые найдутся – и выйти в море навстречу «Копарелли». Совершив захват, он утопит свое судно и, вместо того чтобы рисковать и перегружать уран прямо в море, просто перенесет все судовые документы на «Копарелли», закрасит название, сверху напишет название своего затопленного судна и спокойно поплывет на нем в Хайфу.

Все это хорошо, но план готов лишь наполовину. Что делать с командой «Копарелли»? Как объяснить исчезновение судна? Как избежать международного расследования в результате пропажи двухсот тонн урановой руды?

Чем больше он об этом думал, тем труднее казалась последняя задача. Любое пропавшее судно повлечет за собой масштабные поиски, а с ураном на борту вся история еще быстрее станет достоянием общественности. А если они найдут судно-подменыш?

Дикштейн обдумывал ситуацию так и этак, однако ответа не нашел. В этом уравнении слишком много неизвестных. Да еще желудок заболел, словно в нем что-то застряло – то ли нерешенная проблема, то ли сэндвич; пришлось пить таблетку от несварения.

Нельзя забывать и про наблюдение. Успел ли он замести следы? Один лишь Борг был в курсе его планов. Даже если его номер прослушивается, все равно о его интересе к «Копарелли» не мог знать никто – он соблюдал предельную осторожность.

Дикштейн сделал глоток, в этот момент какой-то посетитель случайно толкнул его под локоть, и кофе пролился на рубашку.

– «Копарелли», – взволнованно произнес Ростов. – Где же я слышал это название?

– Да, мне тоже почему-то знакомо, – добавил Хасан.

– Давай-ка посмотрим распечатку.

Они расположились возле отеля в грязном темно-синем фургончике, нашпигованном мощными устройствами прослушки; лишь за передними сиденьями оставалось небольшое местечко, куда Хасан с Ростовым смогли втиснуться. Тюрин остался за рулем. Из больших динамиков над их головами доносился приглушенный разговор и звяканье посуды. Судя по всему, кто-то извинялся, а Дикштейн уверял, что ничего страшного, после чего наступило молчание.