– Я пришла посмотреть, удобно ли вас устроили, – отбарабанила она пальцами. – Первые несколько дней самые трудные. После этого вы научитесь попадать в ритм. Я останусь пока в этом городе. Мне выделили квартиру на нижнем этаже этого здания… пока вы и ваши люди не перестанут вносить диссонанс. Тогда мы научим вас телепатическому общению и истине ритма жизни. Починитесь ритму – и ваша неволя вскоре кончится. Боритесь с ним – и останетесь в тюрьме на более долгий срок. Вскоре я снова приду к вам.

Она отпустила запястье Ченса и вышла из камеры, дергаясь в сложном ритме, как маленькая марионетка. Сатурнианин, все еще держа их неподвижными, поставил на пол большую чашу с фруктами. И только заперев снова дверь камеры, он отпустил их.

– И что же, – пробормотал Холден. – Девушка была первой красавицей Солнечной системы, а кем стала теперь? Роботом, управляемым музыкой! А мы еще рассуждаем о тоталитарных государствах! Да здешнее общество даст им сто очков вперед! Все работают, ходят, живут в одном ритме! Будь проклята эта музыка! – Он отвернулся с мертвенно бледным лицом. – Она добирается уже и до меня! Я чувствую, что каждое движение делаю, подчиняясь ее ритму. Даже говорю, даже дышу! Мы превратимся в таких же роботов, как Дженис! Нужно что-то сделать! Что-то сделать!

– Все просто, Холден, – схватил его за руку Ченс. – Вспомните, нам сказали, что потребуется несколько недель, а мы пробыли здесь всего полтора дня. Мы пока что живем в диссонансе. Можем думать и двигаться. Как захотим, можем бороться с тем, что делает нас роботами. – Он взял миску с фруктами, которые оставил им сатурнианин, миска была из тонкого, чеканного серебра. – Интересно, что он заставил нас стоять неподвижно, когда принес еду.

– Почему бы и нет, – проворчал Холден. – Он просто опасался, что мы набросимся на него.

– Как будто мы вдвоем можем одолеть такого гиганта! Нет, тут нечто большее… Холден! Это – шум! Вспомните, как они вздрогнули, когда мы заговорили. Шум сбивает их с ритма. Ну, знаете, как фальшивая нота в симфонии ударяет вас по нервам. То же самое шум делает с ними. Только в сотни раз хуже! Сатурниане не могут выдерживать помех в их вечном ритме!

– И что? – напряженно спросил Холден. – Мы же не можем шуметь, когда они заставляют нас стоять неподвижно.

– Мы-то не можем, – по угрюмому лицу Ченса промелькнула усмешка. – Но могут они сами. Мистер Холден, может, вы еще сумеете вернуться к управлению вашими акциями!

В КАМЕРЕ до следующего вечера стояла тишина – тишина, нарушаемая лишь постоянной космической музыкой, непреклонно, настойчиво стучащей в одном и том же ритме. Словно бьют гигантским цепом, подумал Ченс. Он посмотрел на Холдена, вяло лежащего на койке. Пальцы финансиста бессознательно барабанили в такт ритму, лицо его было бледным. Неустанный ритм выбил из него весь дух сопротивления. Казалось, он уже готов был сдаться и подчиниться этому ритму.

Ченс внимательно прислушался к ревущей музыке. Эти резкие, пронзительные ноты… он услышал их вчера, как раз перед тем, как появился охранник с едой. И если, как он подозревал, весь день сатурнианин регулировался определенными нотками в вечно повторяющемся хоре, значит, вот-вот появится охранник. Ченс пересек камеру и яростно затряс Холдена.

– Нет! Ну, прекратите, – бормотал финансист. – Вы нарушаете ритм…

– Именно это я и пытаюсь сделать. Вставайте! – он поставил Холдена в вертикальное положение. – Мы вырвемся отсюда! Немедленно! Говорите, пойте, пересказывайте таблицу умножения – что угодно, лишь бы нарушить этот проклятый ритм! И будьте готовы действовать!

Холден тупо оглядел комнату. Ченс вырвал один из гвоздей с большими шляпками из своего космического ботинка и стал вбивать его в стену. Затем оторвал полоску ткани от своей рубашки, перекинул ее через гвоздь и подвесил на ней тонкую серебряную тарелку, в которой им принесли вчера еду.

– Ха! – презрительно пробормотал Холден. – Если бы просто было сбежать, они никогда не дали бы нам миску.

– Вы забываете, что эти камеры не сделаны специально для нас, – огрызнулся Ченс. – Когда-то в прошлом здесь держали сатурниан – я думаю, политических заключенных, – которые никогда не стали делать то, что сейчас сделаем мы, потому что им стало бы так же плохо, как и их охранникам. Но мы еще не подчинились этому ритму. Мы…

Ченс застыл, поскольку чуждая ментальная сила схватила его.

Земляне стояли, как две статуи. Высокий, пушистый охранник-сатурнианин, с едой в руках, подошел в темпе звучавшей музыки к двери. Вспыхнул лучик его ключа-фонарика, замок тихонько щелкнул, и дверь распахнулась.

Все произошло очень быстро. Железная дверь ударила по висящей серебряной миске, которая зазвенела громко, как гонг, заглушив на секунду монотонную космическую музыку. От этого звука лицо охранника перекосилось, все тело содрогнулось, словно от удара. Ментальная хватка ослабла, и Ченс сумел шагнуть вперед.

Охранник мгновенно вернул власть над ним, но тут висящая миска, качнувшись назад, снова ударилась в дверь. Снова нарушен был ритм, охранник отступил, корчась, словно в муках. Освободившиеся при этом Ченс и Холден бросились вперед и свалили своего огромного противника на пол. Под градом ударов сатурнианин потерял сознание.

– Получилось! – задыхаясь, воскликнул Ченс. – Держите! – он вручил Холдену фонарик с фиолетовым светом. – Давайте освободим остальных!

ХОЛДЕН ПОНЕССЯ по коридору, отпирая фонариком замки камер. В проход высыпали изумленные члены экипажа «Астры».

– Пойте! – оборвал их вопросы Ченс. – Шумите! Как можно больше шума!..

Слепо повинуясь, измученные космонавты с мрачными лицами грянули нестройным хором «Мы – Космический Патруль»:

Нестройным хором ревя эту грубую песню – слова народные, то есть сочинены каким-то оставшимся неизвестным космонавтом, – космонавты толпой топали за Ченсом по коридору. В конце была еще дверь, но фонарик отпер и ее. Распевая и завывая, как сумасшедшие, члены команды «Астры» спустились по широкой лестнице. При виде их два громадных охранника-сатурнианина резко повернулись, лица у них вытянулись, сосредотачиваясь, но прежде, чем железная ментальная хватка схватила заключенных, их громогласный хор заглушил вездесущий ритм, заполнил все неблагозвучными воплями. Сатурниане вздрогнули и пустились наутек, неловко ковыляя по вестибюлю и стремясь поскорее выскочить на улицу.

– Ну, да, не ценят они нашу музыку! – усмехнулся Гроган. – А я ведь лучший тенор по эту сторону юпитерианской орбиты! И если достаточно лишь нашего хора, чтобы они удрали стремглав, то у нас больше нет проблем…