— Я вошла в башню больше недели назад, — сказалаона, пытаясь сохранять спокойствие. — Попала в иной мир. Ты ждал меня,сидя на камне и наигрывая на флейте. Ты даже удивился тому, что я так долго неприходила. Ты назвал меня моим именем, лишь потом взялся за свои глупости оВладычице Озера… Потом исчез, ничего не объяснив. Оставив меня в… тюрьме.Называй это как хочешь. Я называю издевательством и злонамеренным унижением.

— Но ведь прошло всего восемь дней, Zireael.

— Угу, — скривилась она. — Стало быть, мнеповезло? Потому что ведь могли быть и восемь недель? Или восемь месяцев? Иливосемь… — Она умолкла.

— Дитя, — тихо сказал он, — ты далеко ушла отЛары Доррен. Ты потеряла ее наследие, потеряла вместе со своей кровью. Ничегостранного в том, что женщины не понимают тебя, а ты — их. Ты не толькоразговариваешь иначе, ты иначе мыслишь. Совершенно иными категориями. Что такоевосемь дней или восемь недель? Время не имеет значения.

— Ладно! — зло воскликнула она. — Согласна, яне мудрая эльфка, я глупый человек. Для меня время имеет значение, я считаюдни, даже часы считаю. И высчитала, что прошло много и дней, и часов. Я уже нехочу от вас ничего, обойдусь без объяснений, мне безразлично, почему здесьвесна, почему на водопой к озеру приходят единороги, а ночью на небе светятдругие созвездия. Меня абсолютно не интересует, откуда ты знаешь мое имя икаким образом тебе стало известно, что я явлюсь сюда. Я хочу лишь одного.Вернуться к себе. В свой мир. К людям. Таким, которые мыслят, как я. Теми жекатегориями.

— Ты вернешься к ним. Спустя какое-то время.

— Я хочу сейчас! — крикнула она. — А неспустя какое-то время! Потому что ваше время — вечность! По какому праву выудерживаете меня? Почему я не могу уйти? Я вошла сюда сама! По собственнойволе! У вас нет на меня никаких прав!

— Ты вошла сюда сама, — спокойно подтвердилон. — Но не по своей воле. Тебя привело Предназначение, которому мынемного помогли. Ибо тебя здесь давно и долго ждали. Очень долго. Даже и понашему счету времени.

— Ничего я не поняла!

— Мы ждали долго, — он не обратил внимания на ееслова, — опасаясь только одного: сумеешь ли ты войти. Ты сумела.Подтвердив тем самым свою кровь, свою родословную. А это значит, что здесь, ане среди Dh'oine, твое место. Ты — дочь Лары Доррен аэп Шиадаль!

— Я — дочь Паветты! Я даже не знаю, кто такая эта твояЛара!

Он поморщился, но всего чуть-чуть, почти незаметно.

— В таком случае будет лучше, если я объясню тебе, ктотакая «моя» Лара. Поскольку время торопит, охотнее всего я взялся бы заобъяснение в пути. Но беда в том, что ради неумного спектакля ты чуть незагнала лошадь.

— Загнала? Хо! Ты еще не знаешь, что эта кобыла можетвыдержать. А куда мы поедем?

— Если не возражаешь, я и это поясню тебе в пути.

* * *

Цири придержала храпящую Кэльпи, видя, что сумасшедший галопне имеет смысла и ничего не даст. Аваллак'х не лгал. Здесь, на открытойравнине, на лугах, средь зарослей вереска, из которых торчали менгиры,действовала та же сила, что в окрестности Tor Zireael. Можно было мчатьсяочертя голову в любом направлении, но примерно после одного стае оказывалось,что ты едешь по кругу.

Цири пошлепала храпящую Кэльпи по шее, глядя на группкуспокойно едущих эльфов. Как только Аваллак'х сказал, чего от нее хотят, онарванула в галоп, стараясь убежать от них по возможности дальше, оставить позадии их, и их бесстыдное, не умещающееся в голове предложение.

Теперь они снова перед ней. На расстоянии примерно стае.

Аваллак'х не лгал. Убежать отсюда невозможно.

Единственное, что дал галоп, так это остудил голову,приморозил ярость. Теперь она была гораздо спокойнее. Но до сих пор дрожала отзлости.

«Ну и влипла, — подумала она. — И как меняугораздило лезть в эту Башню?»

По телу пробежала дрожь. И она тут же успокоилась.

«Жива, — подумала она, оглядываясь. — Битва еще неокончена. Битву закончит смерть, все остальное лишь перерыв в битве. Передышка.Этому меня научили в Каэр Морхене».

Она пустила лошадь шагом, потом, видя, что кобыла сновагордо подняла голову, пошла рысью вдоль ряда менгиров. Травы и вересковыйкустарник доходили до стремян.

Довольно быстро она догнала Аваллак'ха и трех эльфов. Едваулыбающийся ведун вопросительно глянул на нее аквамариновыми глазами.

— Пожалуйста, Аваллак'х, — кашлянула она. —Скажи, что это была грустная шутка.

По его лицу пробежало подобие тени.

— Я не привык так шутить, — сказал он. — Аесли ты сочла сказанное шуткой, то позволю себе повторить еще раз со всейсерьезностью: мы хотим иметь от тебя ребенка, Ласточка, дщерь Лары Доррен. Лишьпосле этого мы позволим тебе уйти, вернуться в свой мир. Выбор, естественно, затобой. Ручаюсь, сумасшедшая гонка помогла тебе принять решение. Каков будеттвой ответ?

— Нет, — жестко ответила она. — Категорическии однозначно — нет. Я не согласна. И все тут.

— Что делать? — Он пожал плечами. —Признаться, я разочарован. Ну что ж, это твой выбор.

— Как можно вообще требовать подобное? — дерзковыкрикнула она. — Как ты вообще посмел? По какому праву?

Он спокойно смотрел на нее. Цири почувствовала на себевзгляды и остальных эльфов.

— Мне кажется, — сказал Аваллак'х, — историютвоего рода я изложил во всех подробностях. Мне казалось, ты понимаешь. Поэтомутвои вопросы удивляют. Мы имеем право и можем требовать, Ласточка. Твой отец,Крегеннан, забрал у нас ребенка. Ты его нам вернешь. Возвратишь долг. Мне этопредставляется логичным и справедливым.

— Мой отец… Я не помню своего отца, но его звали Дани.Не Крегеннан. Я тебе уже сказала!

— А я уже ответил, что несколько смешных поколенийлюдей не имеют для нас значения.

— Но я не хочу! — заорала Цири так, что кобылазаплясала под нею. — Не хочу, понятно тебе? Не хочуууу!!! Мнеотвратительна сама мысль о том, что мне присадят какого-то дерьмового паразита,меня тошнит при одной мысли, что этот паразит будет во мне расти, что…

Она осеклась, видя лица эльфок. На двух рисовалосьбезбрежное изумление. На третьем — безбрежная ненависть. Аваллак'хмногозначительно кашлянул.