До того как я осознаю происходящее, Сорен наклоняет голову и целует меня в щеку. Затем отстраняется и вопросительно смотрит на меня.

У меня перед глазами вновь возникает образ Торрина. Сколько времени прошло с тех пор, как он поцеловал меня в щеку, а не в губы, чего я так жаждала? Я приняла решение, что не позволю больше ему одержать надо мной верх, но контролировать мысли о нем я не в силах.

Я только недавно начала считать Сорена другом, о чем-то большем думать пока рано. Поэтому я делаю шаг назад, не глядя на него.

– Пожалуйста, Сорен. Друзья для того и нужны.

Пожалуй, я слегка переборщила, но воин улавливает намек.

– Пойду проверю, как там Айрик. Без меня ему не удастся придумать, как законсервировать ту голову.

И парень убегает быстрее, чем заяц от лисы.

Я вздыхаю и размышляю о Сорене. О Сорене и его потрясающих губах. Когда-то я только и мечтала о поцелуе. Теперь же от одной мысли об этом во рту чувствуется привкус горечи.

Я ненавижу Торрина за это! Я должна сейчас думать, не путает ли Сорен благодарность с влюбленностью или видит ли он девушку за доспехами воина. Я должна перебирать моменты, проведенные вместе, чтобы вычислить, когда все изменилось.

Но я не могу.

И чем больше я стараюсь, тем четче представляю лицо Торрина. Я снова и снова вижу, как он победно улыбается, сжимая в руке голову зираптора. Как они с Хавардом выжидательно наблюдают за действием яда и моими судорогами.

Я чувствую на щеках непрошеные слезы и торопливо их утираю.

Плачут только девчонки. Воины не льют слез.

Черт бы тебя побрал, отец! Я – живой человек, со своими чувствами и переживаниями. Меня предали, и я имею право расстраиваться.

Как только я даю себе разрешение чуть ослабить броню, груз на душе становится гораздо легче.

Мне больше нет дела, что подумает отец. Я любила его всей душой, а он бросил меня на милость совета старейшин, как только дочь перестала соответствовать его ожиданиям.

В Лихоземье никто не будет раздавать мне приказы. Здесь я могу вести себя как душе угодно. Могу быть самой собой и не презирать себя за это.

Рексасена учит уважать старших, но надеюсь, великодушная богиня простит меня за сомнения в словах и поступках моих родителей. Словно в ответ на душе становится тепло и светло, я ощущаю, что способна на все и, что самое важное, любима.

– Благодарю, – шепчу я.

* * *

Позднее, вгрызаясь в горячее мясо, я спрашиваю Айрика:

– Так что ты сделал с головой?

Он проглатывает свой кусок и отвечает:

– Закопал в соль, пока не надумаю вернуться в Рестин.

– И когда же это произойдет?

– Я помню про нашу сделку, если ты об этом. А еще я должен дождаться, когда Сорен раздобудет то проклятое перо.

Сорен замирает, не донеся кружку с водой до рта. Затем медленно опускает руку и переспрашивает:

– Ты хочешь… ты собираешься дождаться меня?

– Мы все отправимся по домам. И я знаю, как это сделать.

– Так поделись своими мыслями, будь любезен, – прошу я. Меня тянет ко сну после сытного ужина и сильных эмоций, но важнее обсудить план действий.

– Можно с уверенностью утверждать, что от меня толку не будет: я скорее по части строительства, а не размахивания топором, – начинает рассказывать Айрик. – Ты, Сорен, и ты, Рас, должны отправиться в горы вдвоем, а я пока останусь здесь и изготовлю обещанные доспехи. Задание Расмиры логичнее оставить напоследок, ведь для него требуется подготовка. Но птицу Сорен может найти хоть сейчас.

– Мы даже не уверены, что оптериксы существуют, – с сомнением протягивает парень. – У вас двоих был уговор – доспехи в обмен на обучение плаванию. Мне же предложить нечего.

Вначале я собираюсь прервать Сорена и заверить, что готова отправиться с ним в горы просто так. Однако меня останавливает внезапная мысль: всего несколько недель назад я бы и не подумала предложить свою помощь. У меня есть свой собственный маттугр. Так с какой стати рисковать бессмертной душой, если я не получу ничего взамен?

Потому что он мне нравится.

Кровь приливает к щекам помимо воли.

И немедленно накатывает приступ страха. Привязанность к Торрину привела меня в Лихоземье. Я не могу повторить свою ошибку. Мне нельзя испытывать симпатию к Сорену.

Однако это именно так.

Раньше я не осознавала своих чувств, но теперь они кристально ясны.

Я сосредоточиваю все внимание на ровном дыхании и стараюсь разложить мысли по полочкам.

Мне не хочется отпускать Сорена в горы одного. Но все мои действия должны вести к выполнению собственного задания.

А тут меня осеняет.

Недостаточно просто вернуться в деревню с отрубленной головой Пераксоло. Никто не поверит, что я убила бога, ведь у него человеческое лицо. Если я действительно планирую вернуться домой, мне потребуется сразиться с этим демоном при свидетелях. Отец должен своими глазами увидеть мою победу. Но как этого добиться?

Что, если бросить Пераксоло вызов? Явится он или просто посмеется? Или, что еще хуже, обрушит свой гнев на жителей деревни?

Но затем я понимаю: он так не поступит.

Если я сообщу, что позвала на состязание все деревни, то Пераксоло захочет продемонстрировать свою мощь и придет. Он наверняка ухватится за возможность унизить меня перед всей округой и заодно навести ужас и страх. Это – его любимая забава. Бог не упустит такой шанс.

Остается лишь надеяться, что мне каким-то образом удастся его одолеть.

– Сорен, – обращаюсь я к воину, прерывая спор, к которому я даже не прислушивалась. – Когда я буду готова вызвать на бой Пераксоло, то хочу, чтобы все семь деревень были свидетелями сражения. Но я не справлюсь с этой задачей в одиночку. Мне запрещено появляться в поселениях, но если ты завершишь свое испытание, то сможешь передать приглашение. Я буду сопровождать тебя в горы, если ты согласишься доставить сообщение во все деревни.

Тишина.

– Идея не так уж и плоха, – задумчиво говорит Айрик.

– Тебе придется пробираться через Лихоземье одному, – добавляю я. – Это может быть опасно…

– Я согласен, – прерывает Сорен. – Договорились. Когда отправляемся?

– Как насчет завтра, с самого утра?

– Мне подходит.

– Вообще-то, – вклинивается Айрик, – я хотел попросить вас завтра о помощи, чтобы приступить к изготовлению брони для Расмиры.

– Из чего ты собираешься ее делать? – спрашиваю я. – Обычные доспехи из железа не проходят сквозь невидимую преграду, но испытать другие металлы у меня не было времени.