– Ты когда-нибудь видела раньше такую большую кошку? – спрашивает воин.

– Нет.

В Лихоземье есть несколько хищников семейства кошачьих, но все они довольно небольшие и довольствуются падалью и детенышами вальдезавра. Лишь некоторые осмеливаются по ночам пробираться в деревни и не нападают, если их не трогать.

Пока мы взбираемся выше по тропе, Сорен постоянно оглядывается.

– Ей достаточно будет пойманной козы.

– Если догонит. Кроме того, в горах может быть несколько таких тварей.

Не глядя, Сорен вновь берет меня за руку.

В этот раз я не паникую. Лишь чувствую радость и жар прикосновения.

С Торрином все было в новинку. По коже бежали мурашки, а голова кружилась при звуке его голоса. С ним я жаждала окунуться в волну неизведанного впервые.

Но с Сореном…

Он рискнул жизнью, чтобы спасти меня от расправы. Приносил еду, когда я в этом нуждалась, и даже научил самостоятельно добывать ее. Заметил, что я не люблю принимать чужую помощь, и сумел переубедить.

И мне это нравится.

Мне нравится он.

На этот раз меня влечет к парню не потому, что он первый, кто проявил ко мне интерес. А потому, что он достоин моего внимания.

Сорена тоже ко мне тянуло с первой встречи, и он ясно дал это понять. Но прекратил демонстрировать интерес, как только увидел, что я не разделяю чувств. Вместо этого парень стал другом и помогал мне.

Теперь я надеюсь вернуть ему долг.

Когда начинает темнеть, мы решаем сделать привал и придумать, как пережить ночь.

– Деревья нам здесь не помогут, – рассуждает Сорен. – Кошки смогут туда забраться.

В конце концов мы находим отвесный склон, который может послужить стеной, и сооружаем небольшое убежище наподобие того, что я построила себе в лесу. Мы пускаем в ход топоры, чтобы срезать подходящие ветки. Затем приваливаем их к скале под углом, чтобы получился навес. Всего через час у нас получается вполне приличный шалаш, в котором нас не смогут обнаружить хищники. Кусок коры мы используем в качестве двери. Как хорошо, что в Лихоземье существуют прочные деревья!

Я набираю для подстилки столько листьев, сколько получается. Некоторые из них обжигают при прикосновении, часть – выделяют привлекающий насекомых аромат, а бывает, что и оставляют пятна на коже. Поэтому приходится выбирать только бе-зопасные растения.

Но несмотря на все мои усилия, пол остается ужасно твердым.

– Может, ляжем поверх одеял? – предлагаю я.

– Ночью будет холодно, – отзывается Сорен и после паузы добавляет: – Но если мы будем спать вместе, то одно одеяло можно постелить на листву, а другим укрыться.

– Хорошо.

Мы ужинаем сушеным мясом и ягодами и начинаем укладываться. Внутри навеса едва хватает места двоим, поэтому гораздо практичнее разделить постель.

Мы укладываем вещи и оружие в ногах, и Сорен укрывает нас одеялом. Я отодвигаюсь ровно настолько, чтобы между нашими телами оставалось крохотное пространство.

Но даже так я ощущаю присутствие парня слишком отчетливо. Его рука всего в сантиметре от моей. От Сорена пахнет хвоей и свежесрубленным деревом. Никогда бы не подумала, что это сочетание может так кружить голову. Я чувствую каждое движение, пока воин пытается устроиться удобнее.

Несмотря на некомфортные условия и присутствие Сорена, спустя какое-то время я задремываю. Только для того, чтобы проснуться ночью от пробирающего до костей холода. В горах гораздо, гораздо прохладнее.

Я ощущаю исходящее от напарника тепло. Даже жар, будто от очага. Как такое возможно?

Стараясь не разбудить Сорена, я пододвигаюсь и прижимаюсь грудью к его спине. Меня немедленно окутывает тепло и я блаженно вздыхаю. Однако похоже, парень все же проснулся, так как ритм его дыхания меняется.

Он молчит, но я все же шепчу:

– Ты не против? Прости, что разбудила, просто очень замерзла.

Сорен поворачивается ко мне, и я смещаюсь к скале, чтобы не мешать.

– Двигайся ближе, – говорит он, глядя мне в лицо. Я колеблюсь, но не могу противиться искушению согреться.

– Повернись спиной, – командует парень. Как только я выполняю приказ, он притягивает меня к себе. Наши тела соприкасаются, одну руку Сорен кладет мне под голову, а другой обнимает.

– Так лучше? – спрашивает он.

– Угу, – только и в состоянии промычать я, уже наполовину провалившись в сон.

Я чувствую легкое прикосновение к основанию шеи. Поцелуй. Или он мне лишь приснился?

* * *

Я просыпаюсь от луча света, падающего на лицо сквозь щель в навесе. Открываю глаза и чуть не слепну от яркого солнца. Затем поворачиваю затекшую шею, чтобы найти более удобное положение. И тут обращаю внимание, что лицо Сорена всего в паре сантиметров от моего. Должно быть, во сне я перевернулась. Мы так близко, что я чувствую тепло его дыхания. Длинные ресницы парня плотно сомкнуты, а лицо расслаблено.

Когда у меня появляется возможность без помех рассмотреть Сорена, я понимаю, как он мне нравится. Воинские шрамы лишь украшают его, придавая хулиганский вид. Брови у парня широкие, на гладкий лоб падают каштановые пряди. Нос, пожалуй, чуть маловат, но кто вообще будет смотреть на нос, когда есть такие идеальные губы.

Меня саму застает врасплох желание обвести их контуры пальцем. Я списываю странные мысли на медленно работающий с утра мозг.

Вместо этого я решительно хлопаю Сорена по плечу.

– Просыпайся. Нужно собираться в дорогу.

Он не реагирует, поэтому я встряхиваю его сильнее. Тогда парень подскакивает и врезается головой в навес.

– Больно, – жалуется он, потирая лоб.

– Прости, но ты спал как убитый.

– Не мог вчера заснуть…

Из-за меня.

– Не нужно было тебя вчера будить.

– Да все в порядке. Сегодня мы сразу ляжем удобнее, и просыпаться лишний раз не придется.

При мысли об этом к щекам приливает румянец. Я поспешно отодвигаю дверь убежища и потягиваюсь на утреннем ветерке. Погода по-прежнему холодная, но вокруг царит оживление: в ветках деревьев затаились ящерицы, птицы перекликаются вдалеке, а на скале я замечаю успешно маскирующегося мотылька. Стоит такой чудесный день, что легко забыть о поджидающей в горах опасности.

Как и вчера, мы карабкаемся по скалам, но сегодня ноет каждый мускул.

Сказать, сколько времени у нас займет восхождение, почти невозможно. Чем выше мы поднимаемся, тем больше становится деревьев, укрывающих от нас не только вершину, но и подножие горы. Однако почва под ногами уже менее каменистая и не осыпается при ходьбе. Может, поэтому здесь так много деревьев? На их ветвях раскачиваются неизвестные мне животные, а перелесок весь зарос странными побегами с желтыми щетинистыми листьями. Воздух напоен ароматами леса, который предпочел расти в высокогорной местности.