Родом Феоктистов из глухой сибирской деревеньки. Воспитывалаего бабка, деревенская лекарка. Старушка владела эксклюзивной методикой,которую получила от своей матери. В особом овраге, под чтение специальныхзаговоров и колдовские песни, в определенный день, в полночь выкапываласьглина. Потом с соответствующими обрядами лепились кирпичи, обжигались всвященной печке – и инструмент был готов. Нагрев или охладив кирпич, бабушкаСергея могла, приложив его к больному месту, вылечить любую хворь. Проходили грыжи,запоры, бронхиты, рассасывались опухоли, пропадали аллергия, косоглазие ибесплодие.

Старушка передала тайные знания внуку и скончалась. Сергейстал врачевать и достиг намного более впечатляющих результатов, чем бабушка. Кнему ехали со всей Сибири, почитали за святого. Денег за свою работу Феоктистовне брал.

Но затем в его родной деревеньке стряслась огромная беда.Приключилась великая сушь, а потом пожар. От непогашенного окурка сначалавспыхнул стог сена, а потом пламя резво поскакало по улицам, живо уничтожаянебогатые домишки селян с немудреным скарбом и живностью. Меньше чем за полчасадеревенька превратилась в пепелище. Поднялись стон и плач. Обездоленные людиобнимали детей…

И тогда Сергей решил помочь землякам. Он отправился вМоскву, где быстро стал модным доктором, а все заработанные деньги…

– Эй, погоди, – остановила я Нюсю, – ты же только чтоговорила, что он лечит людей бесплатно.

– Это было в деревне, – пояснила Юдина. – Сергейбескорыстен, словно монах, но сейчас он находится тут, чтобы набратьпогорельцам на дома, и, естественно, берет гонорар.

– А сколько?

– Четыреста долларов час.

– И давно он практикует в Москве?

– Третий год, – сообщила Нюся.

В моей душе закопошилось легкое недоверие. Несколько лет вМоскве при ставке в четыре сотни за сеанс, и до сих пор не сумел собрать нужнуюсумму?

– Где же он кирпичи берет?

– Два раза в год ездит в свой заветный овраг, – объяснилаНюся.

– Но у меня ничего не болит, – я попыталасьпосопротивляться.

– И что? – рассердилась Нюся.

– Зачем он мне? Да и четырехсот долларов у меня нет!

– Арина!!!

– Что?

– Имей в виду: в тусовке не принято говорить вслух обедности и о деньгах вообще! Сейчас никто не будет заниматься медицинскимипроцедурами. Мы идем на открытие центра. Там журналюги, телекамеры, фуршет,благотворительная лотерея… Ферштейн?

– В целом да, – кивнула я.

– Очень хорошо, – подвела итог Нюся и глянула на часы, –прекрасно, мы опоздали на полчаса.

– Что же тут хорошего? – засуетилась я. – Извини бога ради,я ведь очень торопилась…

– Точно по часам обязаны являться журналисты, – пояснилаНюся, вылезая из «Мерседеса», – а нам не грех слегка припоздниться. Понимаешь,когда идет плотная толпа гостей, светские репортеры снимают не всех, а лишьтех, кто как-то выделяется. Ну пришел с голой жопой, из которой торчит роза. Авот если опаздываешь, внимание прессы гарантировано.

С этими словами она впихнула меня в полутемное помещение, вкотором сновало дикое количество народа. Гремела музыка, и я на секунду оглохлаи задохнулась – от толпы одуряюще несло французским парфюмом. Юдина хозяйскимжестом ухватила за плечо вертлявого парня в сиреневой распашонке.

– Костик!

– Нюсенька, – кинулся целоваться с ней парнишка, – а кто этос тобой?

– Костя! – Нюся кокетливо погрозила ему пальчиком, накотором сверкал крупный бриллиант. – Только не делай вид, что не узнал моюлучшую подругу, наимоднейшую писательницу Арину Виолову!

– Тебя не обманешь, – захихикал Костя, – конечно,моментально понял, что вижу Арину. Ах, обожаю ваши книги. Ну скажите мне посекрету, вы и впрямь сидели или это пиар?

На секунду я растерялась, на губах появилась глупая улыбка,но Нюся мигом пнула меня под зад и ответила:

– Конечно, Арина полжизни провела по зонам. Десять лет заграбеж, двадцать за изнасилование, тридцать ей впаяли за убийство парочкижурналистов и одного дурака – ведущего тусовок.

Константин закатился икающим смехом, потом вытащил откуда-томикрофон и заорал – К нам пришли две лучшие писательницы Москвы! Скорейвстречайте: Нюся Юдина и Арина Виолова, музыка – туш!

Но из динамиков почему-то полилось «Хэппи берздей»,очевидно, ди-джей перепутал диски. На нас мигом налетела стая журналистов. Нюсяпринялась вертеть меня в разные стороны, изредка шипя:

– Улыбайся, упри руку к бок, отставь ногу… Наконец в залвошла еще какая-то известная личность, и объективы перенацелились на нее. Яприслонилась к стене.

– Устала? – хмыкнула Нюся.

– Есть немного.

– Да уж, тусоваться нелегко, – согласилась она, – ноальтернативы-то нет. Вон видишь, там, у стола со жрачкой, девчонка в зеленыхшортах? Эта из газеты «Круглый телевизор». Завтра утром у них появится фото, авнизу будет строчка: «Читать Арину Виолову не только интересно, но и модно».Вечером все ненормальные идиоты, считающие «Круглый телевизор» своим поводыремпо жизни, ринутся к лоткам и в книжные магазины. Популярность легко недостигается.

– А вот есть такой писатель, Шульгин, – вяло возразила я, –очень хорошие детективы пишет, так о нем ничего не пишут. Просто сообщают:Шульгин интервью не дает.

– Это пиар наоборот, – отмахнулась Нюся, – небось запускаетдезинформации о себе. Одни пишут: у Шульгина – девять жен, другие – супруга всюжизнь одна… Он к себе интерес таким образом подогревает.

– Возьмите билетик, – прочирикала хорошенькая длинноногаядевчонка с подносом в руках.

Нюся швырнула ей сто рублей и вытащила из груды свернутыхбумажек одну трубочку. Я повторила ее действия и спросила:

– Это что?

– Лотерея, пошли перекусим.

– Только не суши! Нюся усмехнулась:

– Деваться тебе некуда! Но у Сергея, на счастье, такого небудет, он пропагандирует возврат к природе.