Широким, четким шагом король шел по коридору южного крыла. На встречных придворных дам он не обращал внимания, игнорируя реверансы, широкие улыбки и призывные взгляды. Чуть не сбив с ног не успевшую вовремя отскочить ревматозную, но все еще «красотку», он без стука распахнул высокую дверь из выбеленного дуба с искусной позолотой. В большой светлой комнате, отделанной резным белым камнем с инкрустацией леевного дерева, за небольшим низеньким столиком, уставленным пирожными, сидели три женщины и мило болтали, держа в руках миниатюрные чашечки. При виде вошедшего две из них мгновенно подскочили и присели в глубоком реверансе. Третья — дама шестидесяти лет, в простом домашнем платье, но с высокой прической, лишь довольно улыбнулась.

— Добрый день, Ваше Величество, — сказала она, аккуратно поставив чашку на блюдце, — очень рада видеть вас.

— Добрый день, Ваше Величество, — спокойно ответил ей король. — У меня к вам приватный разговор.

Королева мельком взглянула на своих компаньонок, и те тут же бесшумно скользнули за дверь.

— Неужели мой сын решил всеже навестить свою старую больную мать? — хитро улыбаясь, откинулась на спинку кресла королева-мать.

— Матушка, не начинай, я тебе уже все объяснил, — королева скептически приподняла бровь, но промолчала. — У меня к тебе серьезный разговор, намного важнее всех этих слухов.

— Внимательно слушаю тебя, сын, — королева мгновенно убрала с лица всю язвительность, прекрасно понимая, что если ее сын прямо заявляет подобное, значит, ему действительно нужен ее совет. И это не будет совет матери, ведь сыну нужен совет королевы, предотвратившей две войны и не вылезающей из дворцовых интриг, пока был жив старый король.

— Я собираюсь женить Альберта, и ты должна мне в этом помочь.

— Что? — королева невольно захохотала. — Опять?

— На этот раз есть шанс, но он снова уперся, — не обращая внимания на смех матери, продолжил Одуэл.

— Подожди-подожди, — королева-мать отодвинула от себя чашку с недопитым чаем. — Он же бросил графиню Нотерейн. Бедняжка до сих пор места себе не находит, а уж после омоложения герцога так и вовсе умом тронулась: рассказывает всем, что герцог связался с нечистью, — королева-мать внезапно замерла. — Сын? Неужели есть что-то, чего я не знаю?

— Кто-то, матушка, кто-то, — Одуэл довольно улыбнулся. Удивить старую королеву дорогого стоит. — И этот кто-то — баронесса Яленская.

— Кто такая? Почему не знаю? — нахмурилась королева-мать.

— Она еще не была представлена ко двору.

Королева сначала откровенно удивилась, затем нахмурилась:

— Яленские… Не помню такой фамильной линии. Откуда она?

— Альберт скрывает, — король решил, что рассказывать матери, что титул баронесса получила лично от него меньше месяца назад, не стоит, как и открывать то, что она Источник и причастна к омоложению герцога. Ему нужна была от королевы-матери конкретная помощь, но давать лишнюю информацию этой женщине он не спешил.

— Тогда почему ты решил, что он захочет на ней жениться?

— Сначала пообещай мне, что ни одна живая душа не узнает о нашем разговоре.

— Сын! — королева аж побледнела. — Что ты себе позволяешь?

— Ваше Величество, — невозмутимо продолжил король. — Я отлично знаю, как вы любите сплетни, но также отлично знаю, что королева Тамии никогда не нарушит своего слова.

— Хорошо, — королева-мать вся сразу подобралась. — Не думала, что этот странный разговор может быть для тебя настолько серьезным. Я даю тебе слово королевы-матери.

— Отлично, — Одуэл, наконец, сел в кресло рядом с королевой. — Тогда начнем с того, что Альберт при мне связал баронессу, чтобы она не сбежала, — лицо королевы-матери вытянулось. — Да-да, милая матушка, шнуром от штор в моем кабинете.

— Что она делала в твоем кабинете, не будучи при этом представленной ко двору? — окончательно опешила королева мать.

— В кабинете в моих приватных покоях, матушка, — как бы невзначай уточнил король и тут же выдал следующую, окончательно убившую королеву-мать новость: — Но что она там делала — государственная тайна, и даже тебе я не буду говорить, почему и как она там оказалась.

Королева разочарованно вздохнула:

— Так, может быть, несчастная наивная девушка пыталась сбежать из-за ваших государственных дел? — королева мгновенно поменяла тактику.

— Во-первых, баронесса далеко не юная девица, во-вторых, наивностью там и не пахнет, в-третьих, она такая же сумасшедшая, как Аль.

— Это все причины? — сурово спросила королева. Она слишком хорошо знала своего сына, чтобы не заметить, что главного он как раз и не сказал.

— Нет, — король на секунду замялся, но все же продолжил. — Альберт отказался отдать ее мне.

Королева медленно закрыла глаза. Она молчала, а король ждал.

— Познакомь нас, — проговорила, наконец, королева-мать. — Ты говорил, что через неделю будет бал в честь открытия святого источника, пригласи ее на него.

— Альберт будет против.

Королева встала:

— Если хочешь, чтобы я помогла и тебе и твоему брату, ты пригласишь ее на бал, несмотря ни на что.

Одуэл удивленно посмотрел на мать, королева-мать прекрасно поняла его основную проблему и теперь не собиралась бросать все на самотек. Небольшая ссора с герцогом — это было ничто по сравнению с тем, что король увидел в глазах своей матери, и он прекрасно понимал — она права.

Одуэл, коротко попрощавшись, вышел, а королева устало вернулась в кресло. Не думала она, что одна женщина сможет одновременно вскружить голову двум заядлым холостякам — ее собственному сыну и родному племяннику. А ведь Одуэл даже не понял, что королева собралась проверить на балу.

В Криотском замке.

Книг, которые привез Грег, было всего семь.

— И это все?! — удивленно воскликнула я, когда Грег достал последнюю.

— Хозяин разрешил взять только эти.

— Грег, — я почувствовала себя обманутой, — разве я тебя к герцогу посылала?

— Яна, — Грег развел руками, — ты же знаешь, что я теперь должен отчитываться буквально за каждый твой шаг. Думаешь, мне самому нравится каждый вечер отправлять отчеты? Я себя бумажной крысой чувствую, скоро меч в руках разучусь держать. Не знаю, что ты с ним сделала, но он как с цепи сорвался.

— Можно подумать, он до меня другим был, — буркнула я обидевшись.

— Не обижайся, — Грег притянул меня к себе и по-отечески обнял за плечи, — но он и правда до тебя был другим.

— Угу, — хмыкнула я, — старее.

— Вот правильно Бас говорит: дура ты, хоть и умная.