– Но остроухий меня презирает и ненавидит! Он хочет меня просто запереть где-нибудь подальше! А я не хочу! Я не останусь с ним!

Печальная улыбка тронула губы сидящего рядом со мной ректора:

– Далли, я тоже поначалу сопротивлялся и строил глупые, неосуществимые планы. Пока не побывал у себя в гнезде. Там я понял, что я не в силах что-либо изменить. Что Пресветлая выбрала меня своим орудием. Что у меня нет выхода, кроме как принять ситуацию, и постараться найти в ней хорошее. Так и Альродориэль: побесится, успокоится и все осознает.

Последние слова ректора больно резанули по сердцу. Значит, меня просто «приняли»? Со мной «смирились»? Возмутиться не успела. Лорд-ректор со вздохом продолжил:

– Ты думаешь, меня радует необходимость делить свою пару со своим врагом? Для драконов совершенно нормально жить гнездами. Но столетиями видеть перед собой ненавистную остроухую морду? Знать, что моя пара будет вынашивать ему наследника? Меня это неимоверно злит. А дракон внутри меня бесится от бессильной злобы. Но ни он, ни я ничего не можем изменить. Да и не имеем права. Слишком долго все ждали исполнения этого пророчества и возвращения в мир магии и стабильности.

Мое возмущение угасло. Я тихо поинтересовалась:

– Что за пророчество? И почему вы думаете, что это про нас?

– Не помню дословно, как оно звучит. Но суть сводится к тому, что когда трое добровольно примут на себя обязательства и займутся любовью на корнях Перводрева, то равновесие восстановится, а магия вновь вернется в этот мир.

Я не сразу осознала то, что услышала. Только недоуменно поинтересовалась:

– А почему вы решили, что это про нас?

– Раз на корнях Перводрева, значит, один из трех – эльф. В любом другом случае эти снобы не допустят чужаков к своей святыне. И вообще, чтобы понять суть, нужно увидеть фреску. Не знаю, есть ли такая у эльфов. У нас, драконов, точно есть. Если тут нету, я тебе потом покажу. Сама все сразу поймешь. Единственное, из фрески не понятно, мы только в первый раз должны соединиться под Перводревом. Или это нужно делать с какой-то периодичностью.

Лорд Солльер задумчиво и устало потер лоб. А до меня дошло, какое условие заложено в предсказании:

– Лор… Рэйнард, я правильно поняла, что вы предлагаете мне пройти инициацию у всех на глазах, на поляне под этим проклятым деревом??? – Я буквально задохнулась от переполнявшего меня ужаса и отвращения.

Новая грустная усмешка и тихое:

– Не кричи так, Далли. Я тоже от этого не в восторге. Хотя, меня больше бесит необходимость терпеть рядом остроухого. И целовать твои губы после него. Что касается у всех на глазах – то не забывай: твой второй супруг – повелитель эльфов. Прикажет сидеть по домам и даже кончик носа не высовывать на улицу, и так и будет. Никто не осмелится подглядывать. Думаю, Альродориэль и сам не заинтересован в наличии свидетелей консумации его брака.

Я отчаянно замотала головой, не желая соглашаться со сказанным, и мне на колени шлепнулась та самая змейка, которая обвивала мою шею. И про которую я честно забыла, как только услышала про то, что меня ждет.

– Оссссссторошшшшнее! Неблагодарнаяяя. Ты собираешшшшшшшшссссссяяя меня отпусссссскать?

Я растерянно заморгала. Вот еще напасть! Весь страх перед существом улетучился. И я и не поняла, когда. Осталась только необходимость решить проблему. Рэйнард прищурился:

– Далли, ты мне так и не ответила, откуда у тебя силы на призыв? Неужели сняла ограничитель?

Я отрицательно качнула головой и продемонстрировала ректору амулет.

– Накопитель? Но я даже не представляю его мощность…

Очевидная растерянность дракона вынудила сознаться:

– У меня была капсула с заготовкой. Матушка подарила, когда я поступила в академию. Вчера я была полностью опустошена. И мне подумалось, что, если кто-то заглянет ко мне в гости с не самыми дружественными намерениями, то я окажусь совершенно беззащитна. Еще и сумка с зельями где-то потерялась. Ну вот я и решилась использовать матушкин подарок. А теперь не знаю, как развеять это заклинание. Его же не я создавала. Понятия не имею, как распустить нити силы. А уничтожить у меня сил не хватит однозначно.

– Хмм… – Дракон прищурился и чуть склонил голову набок, что-то разглядывая. Змейка покорно лежала у меня на руках, не шевелясь. – У меня хватит сил, чтобы разрушить любое заклинание. Но вот беда: я не вижу плетения. Между вами только связь.

– Что?! Какая связь?

Я изумилась так, что едва не уронила тонкое прохладное тельце на пол.

– Осссссторожшшшшнеее!

Змейка недовольно обернулась вокруг моего запястья. А ректор осторожно провел рукой над ней:

– Далли, не хочу тебя расстраивать, но похоже, это было не просто заклинание призыва. Или что-то на него повлияло. Плетение уже давно распалось. Но не просто так. Оно буквально проросло в вас обеих. Другого слова не подберу. И создало между вами устойчивую магическую связь. – Я недоумевающе хлопнула глазами. – Проще говоря, Далли, поздравляю! У тебя появился фамилиар!

Что?!!! Змея – мой фамилиар?

В комнате было тихо. Очень тихо. Я сидела на краю кровати и, обозревая окружающий меня хаос, печально размышляла о своей участи. Еще совсем недавно я ненавидела тишину. Не могла оставаться в одиночестве. Сразу же начинала искать шумную компанию. Это у нас, ведьмочек, в крови. С тишиной мы не дружим.

А сейчас, от одной только мысли о толпе ряженых остроухих куриц, у меня начинали ныть все зубы. Но Рэйнард сказал: «Надо». Усмехнулся при виде моей несчастной мордашки, ласково дотронулся до плеча и добавил, что теперь мне, с моим статусом, остаться одной будет совершенно нереально. Если не фрейлины, то разного рода подлизы и прихвостни будут окружать меня всегда. И мне нужно научится воспринимать их философски.

Рядом со мной, в складках развороченной постели свернула кольцами свое тонкое прохладное тело Лисса, мой фамилиар. Тоже вот странность! Никогда не думала, что у меня вообще когда-нибудь будет фамилиар. А уж змея, василиск, которых я боюсь до истерики, и подавно. Спросить бы у матушки, но не получится. Как мне кажется, призыв, подаренный мне на вступление в академию, и не призывом был вовсе. А матушка уже тогда знала, что меня ждет. Ведь и Рэйнард сказал, что никогда раньше такого не видел. Значит, тут точно что-то не так.

Лисса открыла один глаз и посмотрела на меня. А я отвернулась. До сих пор от ее глаз мороз по коже. Я еще долго буду привыкать к своей «домашней» зверушке. Гораздо дольше, чем выбирала ей имя. Собственно, и выбирать не приходилось. У Лиссы уже было имя. Но его даже Рэйнард не смог произнести, не сломав язык. Что уж говорить обо мне. И тогда я просто нахально сократила длинное, полное шипящих и свистящих звуков королевское имя до вполне приемлемого «Лисса». У змей отсутствует мимика. Но при виде вытянувшейся мордашки Лиссы хохотала не только я. Рэйнард даже слезы от смеха смахнул. Лисса надулась на нас. Заползла в складки одеяла, да там и осталась, пригревшись.