Минут через пятнадцать нахожу ее у закрытого на лето гардероба. Тушь расплылась, на плечах – конфетти.

– Что случилось?

– Не знаю. Лучше принеси выпить.

Возвращаюсь с двумя коктейлями.

– Не видел Соню?

– Нет.

– Значит, перепила. Она вечно так – не прощаясь.

Кажется, успокоилась. Хочется прижать ее к себе – нет, рано. Еще потерпеть.

– Иногда я думаю: мне не может быть двадцать шесть. Я где-то потеряла года три-четыре: как я их прожила – и для чего?

– Еще по одному?

– Не надо. Или я тоже не попрощаюсь.

Я почувствовал, как внутри опять становится горячо: ползет вверх температура – или Белова слишком близко? Пожалуй, с коктейлями и правда лучше завязать – и все-таки через десять минут заказываю еще два.

– Надо вернуться в универ – может, этой осенью. Или не возвращаться – начать все заново. Я хотела ветеринаром стать…

Над танцполом загорается диско-шар. До нас долетают крупинки света, будто редкий снег: по лицу, по волосам.

– Знаешь, он совсем меня не любит. Я давно осознала, что не изменю этого, что он всю жизнь будет пользоваться, а я – терпеть. И у Сони – то же самое, и у Матвеевой, и даже у Нинки Лапшиной, – а у нее третий брак. И все три одинаковые – наверное, это и есть жизнь.

Ладонь – на ее затылок: чувствую тепло, неровное и робкое. На секунду задерживает дыхание, словно пытается понять, можно ли еще отыграть назад – или уже решено.

– Я ведь читала – во вторник, после салюта. Мне кто-то говорил, что ты пишешь; я подумала: надо попробовать. Вот эти твои рассказы – это же навсегда. Это почти бессмертие. Если б Пушкина не убили, он бы не умер.

– Ну, с Пушкиным – это уж совсем.

– Не, я не сравниваю. У Пушкина по-другому. У Пушкина – про чувства. А у тебя – сплошной ум, никакого сердца.

Стакан резко опустел, и в музыке стихло: один бас еле слышно давил на воздух.

– Можно ведь от сердца.

– Можно и от сердца.

Белова посмотрела на меня, подумала.

– Ой, забудь, – сказала наконец, – каждый первый пишет от сердца. А если что-то есть в голове – зачем отказываться?

Машина нашлась почти сразу: ее голова на моем плече, рука – под пиджаком. Она дважды назвала меня чужим именем, она едва ли понимает, куда мы едем. А я? я хоть что-нибудь понимаю? Она расправляет подол платья, оставляет сапоги у входа: я замечаю подкладку на голенищах – плотную, чуть ли не с ворсом – и как она не сварила ноги за ночь?

– Пахнет уксусом, – говорит она в комнате.

Потом поднимает с пола пирамидку. Ставит ее на полку.

Поправляет книги на тумбочке.

Теряет равновесие, падает у кровати. Жалуется, что ударилась плечом, – ну, поехали.

Трахнуть ее прямо на полу, уперев головою в тумбочку, чтобы к выдохам и стонам добавился скрип и рука, опершись на страницы, поехала вперед, чтобы грудь сдавило бортиком кровати; низ живота впечатать в поясницу, чтобы перестала что-либо понимать, чтобы не отличила от мужа, которому похуй, для которого вся их совместная жизнь проходит между ее ног; затем схватить за плечо, швырнуть на кровать – она послушна, как вещь: собственной воли – не больше, чем у расчески. Прежде чем кончить – засадить как можно глубже, схватить за волосы и оторвать от матраса, чтобы вся она стала продолжением члена, рвущегося вверх, выше и выше, разливающегося внутри; потом упасть рядом, дать ей прижаться, сказать, что было хорошо, имея в виду: хорошо для обоих, не так ли?

Или не говорить ничего – пусть дрожит и неслышно плачет. Поплачет – и перестанет: и самой уставшей речке когда-нибудь к морю прийти.

хорошо проснуться когда за окном тихий вечер только сейчас не вечер солнце слепит в глаза и там внизу идет шестичасовой на Брюссель самый шумный невозможно не проснуться каким бы крепким ни был сон я могу определять время по этому грохоту не хуже чем по стрелкам еще цветные отсветы на стене в полдень синий и красный совпадают с двумя ромбами на обоях вот этим линялым и вон тем да вторым сверху подожди до полудня сама увидишь здесь часы ни к чему их и не было никогда просто подожди

подожди-ка

как ты нашла меня неужто я сам привел тебя сюда или кто-то рассказал конечно кто-то рассказал злые языки почему они вечно желают мне неприятностей или кто-то из его ребят можешь не отвечать это точно кто-то из них может быть бразилец или тот со шрамом интересно что они рассказали тебе не притворяйся ну же хватит он всегда знал что ты мне нравишься что я следил за тобой на улице Клиши я даже дал денег твоему водителю чтобы он припомнил он так и сказал я вроде бы припоминаю и после десятки припомнил что возил тебя утром в Сен-Клу но разве я туда доберусь остается улица Клиши и еще университет но там слишком много любопытных глаз и полиция на площади кажется что они видят насквозь другое дело железнодорожная полиция эти вообще мышей не ловят на вокзале можно найти что угодно можно даже жить я ведь жил два месяца когда приехал из Тулона а потом услышал про эту комнату или не про эту здесь куча комнат кто-то постоянно появляется и исчезает и так было всегда что-то вечно подвижное убегающее наверное из-за поездов тут невозможно остаться надолго но я остался я просто не знал куда мне податься да и зачем мне куда-то тут например есть верстак а в мансарде через два дома нашелся мольберт хотя это едва ли приносит деньги больше тратишь на краску если конечно не получится украсть прошлой осенью я украл у одного художника в Люксембургском саду почти из-под носа но и купить можно дешевле если добраться до шестнадцатого округа там есть лавочка про нее мало кто знает ладно хватит тебе скучно

ты ведь простила меня умоляю скажи что простила когда мы здесь вдвоем и не нужно прятаться и врать так легко поверить что ничего этого не было совсем ничего хотя почему не может выясниться что взаправду ничего не случилось что все только сон ведь здесь никогда не было его следов он не знал об этом месте и его ребята не знали когда мы были с ним вдвоем я иногда представлял что могу в одно мгновение перенестись сюда стоит только захотеть но это конечно неправда ничего сильнее я не хотел но все равно оставался с ним и когда он входил в меня по гостиничной стене плыли ромбы но зачем я говорю об этом ничего этого не было

его тоже не было

осталось только объяснить себе откуда например взялись деньги ведь если его не было то не было и нашей первой встречи когда я чуть не ударил его и не было трех дней на раздумье не было обедов и ужинов во время которых он просил называть его папой чтобы избежать лишних взглядов и лишних вопросов не было нового пиджака и нового телефона и он никогда не делился своими бессмысленными планами отправиться вдвоем в поход по холмам Лангедока увезти меня на каннский праздник мимозы на цветочный карнавал в Ницце не было его бесконечных речеизлияний об особенностях французских вин о Безе и импрессионистах о семантике Парижа и что же с того ну не было и не было ведь я живу в Париже всю жизнь и заправляю конторой на шесть человек и могу заработать на паштет и устрицы Сен-Жак