– Где они? – спросил по-английски Ринат.

– Господин Сердюк пошел принимать какое-то лекарство, –пояснил Макензи, – а господин Шамплен поднялся к своей дочери.

– Они никому не звонили?

– При мне никому.

Ринат обессиленно опустился на стул. Затем снова поднялголову.

– Сегодня утром вы поехали в город. Вы встречались с мсьеЛеру? Вы же рассказывали мне, что вчера с ним разговаривали.

– Вчера разговаривал, – согласно кивнул Макензи, – потелефону. А сегодня я его не видел.

– Откуда взяли документы с его подписями?

– Их передали в мой офис сегодня утром. Когда мы поехали встолицу.

– Скажите, мистер Макензи, вы давно живете в столице?

– С самого рождения. Уже много лет.

– И давно работаете нотариусом?

– Давно. Тридцать с лишним лет. А почему вы спрашиваете?

– Дайте вашу руку, – попросил Ринат.

Темнокожий Макензи протянул руку. Ринат внимательно осмотрелладонь. Неужели можно до такой степени изменить пигментацию кожи? Тембр голоса,походку, разрез глаз. Неужели Глущенко мог согласиться стать темнокожим? Нет,никогда в жизни.

– Успокоились? – насмешливо спросил Макензи. – Зачем вы этоделаете? Думаете, что я не тот, за кого себя выдаю? Но это глупо, на этомострове меня знает каждая собака. А вот остальных двух нотариусов никто незнает. И вашего румынского журналиста, который наверняка не журналист, тоженикто не знает.

– Почему не журналист? – насторожился Ринат.

– Он хороший охотник, – сообщил Макензи, – целыми днямиходит по холмам и стреляет кроликов. Если бы он был журналистом и собиралэтнографический материал, то не стал бы себя так глупо вести.

– Интересно, – согласился Ринат, – значит, вы думаете, чтоон не журналист?

– Уверен. Точно так же, как и ваши ребята, которых выназываете юристами. Они никакие не юристы, а обычные телохранители. Ведь этоправда? Хотя ваш секретарь вызывает у меня уважение. Возможно, онадействительно вам помогает, но она слишком сексапильна, так, кажется, говорят.

– Вы наблюдательный человек, – кивнул Ринат, – теперь я будузнать, что вам можно доверять.

– Лучше доверять только самому себе, – посоветовал Макензи,– так будет гораздо спокойнее. И надежнее.

Ринат кивнул в знак согласия и, вскочив со своего стула,снова побежал наверх, в свою комнату. Он вызвал к себе Анзора и Павла.

– Найдите этого румынского журналиста, – попросил Ринат, –он не тот, за кого себя выдает. Только учтите, что он может быть вооружен.

– Найдем, – кивнул Анзор, – что с ним делать?

– Ничего. Только верните его сюда, и я сам с ним поговорю.

Анзор и Павел переглянулись, выходя из комнаты. Следом заними Ринат вызвал Тамару.

– Сколько раз ты видела моего погибшего дядю? – уточнил он усвоего секретаря.

– Не помню точно. Но раз пять видела. А почему выспрашиваете?

– Ты не помнишь каких-нибудь характерных особенностей егопоходки? Или какие-нибудь привычки, может, он любил прищуриваться или как-топо-особенному улыбаться?

– Нет, – вспоминая, покачала головой Тамара, – ничего такогоне помню. Он только деньги или бумаги брал характерным жестом. Не всемипальцами, а двумя, как клещами. Большим и указательным. Я еще тогда обратилавнимание. А почему вы спрашиваете? Он же давно умер.

– Просто интересно. – Он даже не мог подумать, что этотразговор будет последним и он невольно подставит своими вопросами молодуюженщину.

В этот момент в комнату ворвался Плавник. У него былрастерянный вид.

– Зачем вы сообщили всем о своей женитьбе? – упрекнул егоИосиф Борисович, с трудом переводя дыхание. – Вы же сами говорили, что об этомникто не должен знать. Почему вы все рассказали?

– Вас не было, а нотариусы объяснили мне, что я не имеюправа оформлять перевод активов на Леру без согласия моей жены.

– Не нужно было ничего говорить, – почти простонал Плавник,– теперь они требуют, чтобы мы предоставили им письменное согласие вашейсупруги на перевод активов мсье Леру. У нас появились большие проблемы. Пока мыне оформим бумаги в Москве, они не станут ничего оформлять здесь, на острове. Авы говорили, что у вас все уже решено с мсье Леру.

– Мы с ним уже договорились, – выдавил Ринат, – но я незнал, что это так важно и принципиально.

– Очень важно. Вы, по существу, торпедировали ваши переговоры,– пояснил Плавник, – и я не понимаю, какую цель вы преследуете. Если вы хотитепередать свои активы Леру в доверительное пользование, то зачем вспоминали освоей супруге? А если не хотите, то зачем вообще сюда приехали? У вас бывают несовсем логичные поступки, Ринат Равильевич, которые я не могу понять.

– Я сам ничего не могу понять, – признался Ринат. – С однойстороны, мы действительно договорились, и я хотел все подписать. Но с другой…вчера ночью он немного переиграл условия нашего договора, и я начал думать, чтоне совсем прав, когда отказываюсь от контроля за своими активами…

– Вам нужно определяться, – развел руками Иосиф Борисович.

– Кто такой этот загадочный мистер Леру? – вмешалась Тамара.– Зачем вообще вы сюда прилетели, если не хотите ничего подписывать? И почему яничего не знала раньше о ваших договоренностях и о вашей регистрации?

– Ты узнала об этом в самолете, – напомнил Ринат. – Чтокасается договоренностей с Вольдемаром Леру, то это моя проблема. А ты должнаработать моим секретарем и не задавать ненужных вопросов. Иосиф Борисович, выможете организовать максимально быстро письмо Инны, заверенное российскимнотариусом, о том, что она отказывается от всех претензий и разрешает мнепередачу моих активов бельгийскому гражданину Леру?

– Сейчас в Москве уже ночь, – напомнил Плавник, – это можнобудет организовать, только когда у нас будет ночь. Я сначала позвоню своемунотариусу, а уже затем вы перезвоните вашей супруге.

– Когда они начинают работу? – уточнил Ринат.

– Примерно с десяти утра. Здесь будет два часа ночи.

– Значит, сегодня мы не спим и встречаемся с вами в два часаночи, – решил Шарипов. – Надеюсь, что у нас все получится.

– Я вам больше не нужна? – желчно осведомилась Тамара.

– Нет.

– Тогда я пойду. Так обидно, что мы сидим в этой глуши.Здесь повсюду прекрасные пляжи, а в нашей бухте водятся какие-то ядовитыемедузы, и поэтому здесь нельзя купаться. А я взяла с собой сразу несколькокупальных костюмов.