аль-Фейсал: «Хайя была матерью для всех нас. Она осталась в доме Фейсала, хотя он с ней развелся, но сохранил дружеские отношения…

Мама Иффат безумно любила детей. У нее была привычка в жару раздевать их, и они бегали голышом, чтобы тело отдыхало и дышало. Она сидела с ними часами. Няни были из рабынь, они убирали, стирали, готовили, а возилась с малышами она сама. Ее день начинался рано утром и завершался с приходом Фейсала, который возвращался домой не раньше 11–12 часов вечера. Днем наведывались родственники… Своего сводного младшего брата Камаля Адхама Иффат воспитывала сама… Камаль жил с Иффат и Фейсалом и был им как сын. Сохранились близкие отношения и с ее младшим братом Заки»[79].

Отца дети видели мало, но было правило, которое установила Иффат, пока Фейсал был вице-королем в Хиджазе: когда была возможность, семья обедала вместе с отцом. Обед начинался около часу дня. Отец в это время возвращался с работы. А вот ужинал он, как правило, у себя в офисе и домой не приезжал. Дети приходили к нему уже после ужина, если он приезжал не слишком поздно, и любили проводить с ним вечера.

Но все менялось по пятницам. Это был семейный день, хотя Фейсал часто работал и по пятницам.

Иффат известна своим вкладом в образование девочек, но ее первый «проект» совместно с Фейсалом — школа для мальчиков. Когда Мухаммед, старший сын Фейсала и Иффат, достиг школьного возраста, в 1942 г. она открыла образцовую школу-интернат в городе Эт-Таифе. Среди саудовцев в то время еще не было подходящих преподавателей, поэтому были приглашены египтяне. Впоследствии были введены саудовские программы обучения, хотя и на основе египетских.

Принц Мухаммед, другие дети из королевской семьи, дети из семьи Судейри и других знатных семей образовали первую группу учеников. Задача состояла в том, чтобы, учитывая своеобразие местных условий, ненавязчиво внедрять современные методы образования, давать не только религиозные знания, но и обучать таким предметам, как математика, география, иностранные языки. Патронат королевской семьи придавал школе ореол солидности и доверия. Многие ее выпускники впоследствии стали министрами и другими крупными чиновниками.

Образцовая школа, основанная Иффат, затем была переименована и перенесена в Джидду. И она стала действительно образцом для других школ, как государственных, так и частных, сначала в крупных городах, а потом и по всей стране.

С 1954 г., когда доходы государства выросли, Департамент образования был преобразован в министерство, которое возглавил Фахд ибн Абдель Азиз, будущий король, младший сводный брат, друг и единомышленник эмира Фейсала. Современное образование для мальчиков начало распространяться по всему королевству. Таким образом, семена, посеянные Иффат и Фейсалом, дали добрые всходы.

В школу-интернат детей отправляли в шесть лет. Все учение, тем более высшее образование, уже происходило вдали от семьи.

Иффат не навещала детей в школе. По уставу ученикам полагалось всего одно «увольнение» в месяц, в четверг и пятницу, хотя здание находилось метрах в двухстах от дворца Фейсала. Но летние каникулы дети проводили в семье. Когда Фейсал был вице-королем Хиджаза, зимой он жил в Мекке, а летом — в Эт-Таифе.

Говорит Сара аль-Фейсал: «Фейсал любил ухаживать за детьми, ласкал маленьких сыновей и дочерей. Латыфа была третьим его ребенком от Иффат. Она часто приходила к нему в спальню. Вообще-то это не было принято, но Фейсал делал для дочери исключение, пока она была совсем маленькой. Иффат была высокой, стройной, видной женщиной. Но к старости она, родив девять детей, пополнела.

У Фейсала и Иффат была красивая совместная жизнь. Иффат была смешливой, а Фейсал любил шутить, и она от души хохотала от его шуток.

Сошлись две сильные личности, которые хорошо, с полуслова понимали друг друга. Она во многом оказывала на него влияние, и это было естественно. Она живо всем интересовалась. Их объединяло то, что они хотели сделать что-либо полезное для страны. У них был совместный проект. Он знал, что во всем может на нее положиться, что она понимает его и помогает ему в жизни»[80].

Этот «совместный проект» не касался ни внутренней, ни внешней политики, ни военных дел. Главным в нем было развитие образования в Саудовской Аравии, особенно для женщин.

Перед Фейсалом, вице-королем Хиджаза, затем премьер-министром и, наконец, королем всей Саудовской Аравии, стояла, казалось бы, невыполнимая задача: обеспечить модернизацию, индустриализацию, культурное развитие страны, не разрушая, а укрепляя и развивая ее уникальный культурный, социальный, религиозный, в целом особый цивилизационный характер. Одним из краеугольных камней аравийского общества была семья, в которой женщина занимала специфическое положение, характерное, впрочем, и для других мусульманских стран, но здесь — в бескомпромиссной форме.

Автор хотел бы заранее предупредить, что излагает здесь взгляд на проблему с позиции иностранца, максимально избегая оценок и не вступая в дискуссию ни с консерваторами-улемами, ни со сторонниками эмансипации женщин.

Социальный и моральный статус женщины в саудовском обществе покоится на двух столпах: сохранение девственности до брака и верность супругу в браке. Эти качества женщины считались высокими стандартами социального поведения и в ряде других обществ и культур, в частности у католиков и православных. Но только в мусульманских странах им придают значение императива, а в Саудовской Аравии — бескомпромиссного. С ними связаны понятия чести и достоинства семьи или, наоборот, ее унижения и позора. Поэтому здесь просто немыслимы ситуации, которые нашли отражение в классической литературе христианских стран, от «Тристана и Изольды» до «Мадам Бовари», от «Анны Карениной» до «Анны на шее». Невозможно даже вообразить повторение в саудовских условиях романа адмирала Нельсона и леди Гамильтон или ночного приключения из русской песни «Ехал на ярмарку ухарь-купец». Леди Гамильтон забили бы публично камнями, а героиню песни, которая провела ночь с ухарем-купцом и «полный подол серебра принесла», отец и братья вытащили бы в пустыню и перерезали горло с полного одобрения ее матери. Нечего и говорить о невозможности здесь шолоховского «треугольника»: Григорий — Аксинья — Степан.

С точки зрения улемов и общества в целом, целомудренность девушки и замужней женщины подвергается двум опасностям. Первая — сами женские сексуальные импульсы, которые настолько сильны, что женщина не в состоянии совладать с ними самостоятельно, у нее не хватит воли, интеллектуальных и моральных тормозов и благоразумия, чтобы себя контролировать. Вторая опасность — мужская сексуальная мощь, которая высоко ценится в обществе и проявляется законным образом в том, чтобы рано жениться, произвести ребенка в первый же год брачной жизни, иметь много детей, заключить брак более чем с одной женщиной. Вряд ли вызывает сомнение, что эти