в одном каком-либо пункте, тогда как в действительности эта пропаганда началась одновременно в нескольких местах. Лука пытается создать такое впечатление, точно новая религия молниеносно, с быстротой лавины, разнеслась по всему миру из Иерусалима, дабы этим как-нибудь объяснить почти одновременное выступление на сцену христианства по всей Передней Азии. Потому-то и понадобилось Луке собрать в Иерусалим «набожных иудеев из стран рассеяния», которые, несмотря на различие языков и наречий среди них, все же понимали друг друга. Потому-то понадобился и рассказ о Стефане, побитом камнями, о преследованиях, которые, будто бы, рассеяли верующих из Иерусалима по всем городам и государствам Малой Азии.

Конечно, вполне вероятно, что в Иерусалиме так же, как во многих других городах, имелась христианская община, которая в лице Иисуса поклонялась богу, пожертвовавшему собой ради человечества. Весь вопрос заключается, однако, в следующем: необходимо ли прийти к выводу, что вера иерусалимской общины в Христа основана на существовании человека Иисуса, что эта община, некоторые члены которой лично знали Иисуса, будучи преданными спутниками его земного странствования, имеет полное право называться «первой общиной», в смысле первой ячейки, исходного центра всего христианского движения? Можно было бы, конечно, предположить (и Фрэзер как раз это и делает), что какой-нибудь иудейский пророк или странствующий проповедник, случайно называвшийся Иисусом, был посажен в темницу правоверными иудеями за свои революционные тенденции и затем казнен ими в качестве «Гамана» соответствующего года, дав всем этим повод для основания иерусалимской общины. Однако, такому предположению сильно противоречит сбивчивость первых сообщений о христианских общинах. Авторы этих сообщений словно бродят вслепую, выдвигают то одно, то другое утверждение, стараясь недостаток знания возместить фантастическим вымыслом. Если же учение об Иисусе, как утверждает Смит, существовало еще до Христа, если культ Иисуса, облеченный в форму всяческих таинств, был в период между 100 г. до Р. Х. и 100 г. по Р. Х. очень распространен между иудеями, а особенно между эллинистами, то становится вполне понятным молниеносное распространение христианства по такой большой территории, как почти вся Малая Азия, как понятной делается и сбивчивость сообщений о начале христианского движения. Но, ведь, такое предположение не согласуется с теорией единого исходного Пункта нового учения, как в географическом, так и в логическом смысле.

Могут спросить: ну, а евангелия? Ведь, они-то совершенно ясно рассказывают биографию живой человеческой личности, ведь, их-то без предположения исторического Иисуса и объяснить нельзя!

Возникает, таким образом, вопрос: откуда евангелия, которые одни только и остаются опорой для гипотезы исторического Иисуса, почерпнули свои сведения об этом Иисусе?

Древнехристианское изображение четырех «углов» света («четыре угла света, четыре ветра, четыре евангелиста») посредством символов, кои у древних христиан присвоены были четырем евангелистам.

2. Евангельский Иисус.

Как бы сильно ни расходились между собой взгляды различных ученых в области критики евангелий, в одном все действительно компетентные суждения сходятся: евангелия являются отнюдь не историческими очерками в обычном смысле этого слова, а вероучительными произведениями, первым литературным отражением коллективного сознания христианских общин. Задачей этих евангелий являлось отнюдь не сообщение таких сведений о жизни и учении Иисуса, которые соответствуют действительности, а таких, которые в состоянии пробудить в читателях веру в Иисуса, как в посланного богом для спасения своего народа мессию, веру эту укрепить, утвердить и защитить от нападок. Как вероучительные произведения, евангелия ограничиваются, само собою понятно, сообщением только таких «слов» и событий, касающихся Иисуса, которые имеют какое бы то ни было значение для веры. Весь свой интерес авторы этих евангелий видели в том, чтобы факты изложить и представить так, как это соответствовало их верованиям.

2.1. Синоптический Иисус.

Из большого числа евангелий, бывших в обращении в течение второй и первой половины второго века, до нас, как известно, дошло только четыре. Остальные не были включены церковью в канон новозаветных книг, а потому и были забыты или утеряны. Лишь очень немногие из них дошли до нас в весьма незначительных обрывках. Так, например, известны нам так наз. евангелия Фомы, Варфоломея, двенадцати апостолов и другие. Что касается канонических евангелий, то два из них носят на себе имена апостолов, Матфея и Иоанна, а два — спутников и учеников апостольских — Марка и Луки. Это отнюдь не означает, что евангелия действительно написаны теми людьми, чьи имена красуются на заголовках этих евангелий. По словам одного из учителей церкви, Иоанна Златоуста, имена эти присвоены евангелиям только в конце второго века. Заголовки евангелий — по-гречески они назывались евангелиями не Марка, Матфея, Луки, Иоанна, а от Марка, Матфея, Луки, Иоанна (собств. по Марку, по Матфею и т. д.) — означают, таким образом, в лучшем случае только тех лиц или те апостольские кружки, воззрения которых эти евангелия излагают.

Среди четырех канонических евангелий наиболее поздним считается евангелие от Иоанна. Оно имеет столь ясно выраженный догматически-тенденциозный характер, что не может быть рассматриваемо, как исторический источник. Из остальных евангелий, которые в виду сходства их изложения по форме и содержанию названы «синоптическими», т. е. такими, которые в общей сложности своей дают «обозрение (синопсис) личности спасителя», которые, поэтому, должны быть рассмотрены вместе, евангелие Марка считается обычно наиболее древним. Матфей и Лука опираются На Марка, все же трое, по господствующему в науке взгляду, имеют в основе своей какой-то общий арамейский источник, вероятно, представлявший собою собрание поучительных изречений Иисуса. .Традиция приписывает евангелие от Марка племяннику Варнавы, ученику Петра, спутнику Павла во время его первого проповеднического путешествия и его помощнику во время римского пленения, — Иоанну Марку. Традиция же полагает, что евангелие это было написано вскоре после разрушения Иерусалима (70 г.), т. е., по крайней мере, лет через сорок после смерти Иисуса (!). Традиция ссылается обычно на свидетельство историка церкви Евсевия (ум. около 140 г. по Р. Х.), согласно которому Палий, епископ гиеропольский (Гиерополис — в Малой Азии), слышал, будто бы, от «старейшего Иоанна», что Марк записал то, что он слышал от Петра, и что тот, будто бы, в свою очередь слышал от «господа». Это замечание Евсевия не внушает, однако, особого доверия к себе, в виду того, что свидетельства Евсевия вообще ненадежны, особенно, если они касаются сведений, полученных из третьих рук. Когда же мы узнаем, что автор евангелия «от Марка» не имеет никакого представления о тех местах, где бывал Иисус, мы теряем всякое доверие к упомянутому свидетельству Евсевия. Ведь, Марк, как будто, родился в Иерусалиме и был странствующим