— А если я откажусь?

— Тогда будь готова получить более суровое наказание. Судьи не любят, когда к их приговорам относятся неуважительно.

Недовольно хмурюсь.

Блин! Теперь ещё и это всплыло! Выглядит словно какое-то преследование.

— Могу я узнать, когда назначен день встречи с приставами? — спрашиваю я.

— На слушании по делу о беспорядках в «Анян», где ты выступаешь как главная обвиняемая.

Отлично… Просто отлично…

— Спасибо, госпожа НаБом, за то, что сообщили, — благодарю я, делая небольшой поклон. — Но у меня нет адвоката.

— Тебе будет предоставлен бесплатный защитник.

«Бесплатный защитник»? Звучит, как в анекдоте: «Здравствуйте, бесплатный доктор! Здравствуйте, безнадёжный больной!». А найти себе квалифицированного юриста за оставшееся время, как я понимаю, — дело безнадёжное. Может, там всё уже решено? Как тогда, у вояк? Будет ли у меня защита, не будет ли, — без разницы… Твари…

— Займись объяснительной, — приказывает НаБом, видя, что я молчу.

— Так точно, — отвечаю я. — Приступаю немедленно!

Время действия: двадцать третье января, утро

Место действия: исправительное учреждение Анян

— Здравствуй, ЮнМи. Я госпожа Чо СунСиль. Слышала обо мне?

Не спеша отвечать, разглядываю поздоровавшуюся со мною женщину. Средних лет, ухоженное лицо, неброского цвета деловой костюм, явно пошива кого-то из лидеров рынка моды. Брендовая сумочка, на вид тоже стоимостью не три копейки. Сегодня меня, прямо с завтрака, «зарядили» на встречу «с важной персоной», — отстранили от всех занятий и отправили тупо ждать в камере. Это показывает, насколько действительно крута стоящая передо мною аджума. Мне ведь запрещены посещения, пока не вынесено решение по факту драки. Даже адвокат общается со мной через стекло, а документы для подписи помещает в лоток, из которого я их забираю. А здесь общение происходит в формате «тет-а-тет», без преград и строгих надзирателей.

— Добрый день, госпожа, рада вас видеть, — здороваюсь я и отвечаю на заданный вопрос. — Нет, слышу ваше имя впервые.

— Странно. Думала, ты знаешь обо мне. Я руководитель фонда «Mir». Он то тебе известен?

— Сожалею, но нет, госпожа.

— Какая ты нелюбопытная. Ну а президента Кореи, госпожу ГынХе, — ты по телевизору видела?

— Да. Несколько раз.

— Так вот, — она моя лучшая подруга!

— Рада, что у вас есть такие знакомства, госпожа.

Хм! И чего вдруг «лучшая подруга» первого человека в стране заинтересовалась моей персоной? Причём настолько, что самолично пришла поговорить в тюрьму?

— Тебе, наверное, интересно, — зачем я здесь? — словно прочитав мои мысли, улыбается аджума.

— Очень! — решив подыграть, отвечаю я.

Хотя, уж если человек пришёл, то в девяти случаях из десяти он скажет, что ему нужно. Иначе на кой ему было являться?

— Давай, присядем, — делая жест рукой в сторону стола, предлагает СунСиль. — Хочу с тобой поговорить.

Поблагодарив, усаживаюсь напротив лучшей подруги главы государства. Та, похоже, создавая напряжение, держит паузу, не спеша начинать беседу. Я спокойно, не тушуясь, терпеливо жду.

— Что с твоим лицом? — после длительного разглядывания моего фейса, наконец, спрашивает она.

Синяк у меня сейчас находится в жёлто-фиолетовом оттенке.

— Тюрьма, госпожа. Боролась за своё место в иерархии.

СунСиль осуждающе качает головой.

— Жестокое место, — говорит она. — Полное грубых, злых людей. Лучше держаться от него подальше.

Кто ж против-то? Только, как говорится, — от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

— Очень справедливое замечание, — поддакиваю я, демонстрируя лояльность.

— Я случайно познакомилась с твоим творчеством, ЮнМи, — внимательно глядя на меня, сообщает СунСиль. — И была впечатлена уровнем твоего таланта.

— Благодарю вас за столь высокую оценку моего творчества, госпожа.

— Не скромничай. Это действительно так. По моему мнению, ты сейчас одна из самых талантливых персон в корейской музыке.

Аллилуйя! Ну хоть кто-то это ещё признал из тех, кого я не знаю! А то все только морды корчат да говорят: случайность! Но к чему эти дифирамбы?

— Знаешь, чем занимается фонд «Mir»?

— Нет, госпожа.

— Основное направление его деятельности — пропаганда корейской культуры за рубежом…

Так! Кажется, я знаю, чего от меня хотят!

… это большая структура с мощным финансированием, которая ищет лучших представителей корейского общества, с целью дать им возможность продемонстрировать перед зарубежной аудиторией свой талант и умение…

Звучит весьма завлекательно. Прямо — «как мы давно мечтали, но так и не смогли!».

—… Вот. Я нашла тебя, — произносит СунСиль, подводя итог своей длинной речи, и замолкает, глядя на меня.

Видимо, нужно что-нибудь сказать.

— Ваши слова меня окрыляют, госпожа.

Похоже, с ответом я угадал, поскольку на лице аджумы появляется довольная улыбка.

— Я здесь, чтобы спросить тебя, — не хочешь ли ты присоединиться к моему фонду? — милостиво наклонив голову, интересуется она.

— Светлая госпожа, но как можно это сделать? Я нахожусь в тюрьме и буду в ней ещё пять лет!

— Да, ты находишься в ужасающем положении. На мой взгляд, суд вынес неоправданно жестокое решение без учёта твоего проступка и твоего возраста. Но приговор — это не закон вселенной. Его можно отменить или изменить. С моими возможностями это будет пусть не просто, но реально. Конечно, при условии, что ты захочешь стать участницей моего фонда….

Серёга! Как тебе предложение поменять пять лет тюрьмы на пожизненную каторгу, но на свободе?

— Очень внезапное предложение, госпожа, — говорю я, желая немного потянуть время с целью придумать не обидный для подруги президента отказ. — Но, как понимаю, требования в «Mir» к своим претендентам высочайшие. И все, сумевшие пройти отбор, — это люди экстра-класса. Смогу ли я быть с ними на одном уровне? Смогу ли соответствовать? Мне будет неудобно разочаровать вас.

— А ты — скромная, — негромко рассмеявшись, сообщает СунСиль. — Не ожидала от тебя такого. Это хорошо. Плохо, когда людям в голову ударяет звёздная болезнь. Насчёт своего уровня не беспокойся. Обладательнице премии «Грэмми» и «Хьюго» совершенно не следует волноваться о том, на каком месте она находится. Она сама по себе уже ценность.

Угу… Вот и награды «всплыли». Похоже, аджума решила загрести меня в фонд для использования в качестве доказательства его крутизны (и себя в том числе). Не, ход с её стороны совершено нормальный, на её месте я поступил бы так же, здесь без обид. Остаётся понять — нужно ли мне это? Обещает освободить от отсидки, но обещанного, как говорится, три года ждут. Хотя, для таких как я, — президент в этой стране почти что бог. Способна сотворить со мой всё, что захочет. По настроению. Вот будь я чоболем, тогда бы она не могла действовать по воле настроения: хочу — милую, хочу — казню. А с семьёй, владеющей всего лишь маленьким ресторанчиком, это можно делать. Есть ли смысл связываться с такой могучей тёткой?

— Всё-таки, что именно будет представлять моя деятельность? — задаю я вопрос, ожидая, пока мозг вместе с подсознанием, родят совместное решение.

— Ничего сложного для тебя. Станешь, как и раньше, заниматься творчеством, а я побеспокоюсь о том, чтобы его результат увидели как можно больше людей в мире.

— А на каких условиях будет осуществляться взаимодействие между мной и фондом?

— Сказать честно, — над конкретными условиями я пока не думала, — признаётся СунСиль. — Узнала, в какую ты попала беду и поспешила встретиться, чтобы сообщить, что на твоей стороне есть такой человек как я. Знаю, насколько порой бывают хрупки творческие люди и как важно своевременно оказать им поддержку, не дать погаснуть их горящему внутреннему огню. Думаю, условия будут не хуже, чем были в твоём агентстве.

«Твоём агентстве»⁈ Словно с помойки вонью пахнуло! Пф… Чёрт принёс сегодня эту аджуму! Слов для необидного отказа в моей голове так и не появилось. Придётся говорить так, как есть. Эх, получается же у меня обзаводится недоброжелателями!

— Прошу прощения, госпожа СунСиль, — извиняюсь я. — Но я отказываюсь от сотрудничества.

Аджума удивлённо распахивает глаза.

— Почему? — помолчав несколько секунд, произносит она и делает правильную попытку догадаться. — Тебе не понравились условия?

— И это тоже, но не только. Последнее время я много размышляла, почему всё в жизни сложилось так, как сложилось. И пришла к выводу. Дело в высоком уровне моих способностей. У людей, с которыми я взаимодействовала, он был гораздо ниже. В результате, — окружающие превращались для меня в оковы. Неспособные понять замысел, не видящие результата, который вижу я, они спорили, чинили препятствия, создавали кучу тупых, ненужных проблем. Ушла