Внезапно все проходит. Словно кто-то перерезал огненную нить мучений ножницами. Пульс Якоба скачет, как на американских горках, его рука дрожит, когда он вытирает глаза. Кто-то грубо тянет его за руку. Прежде чем он наносит удар, слышит искаженный задыхающийся голос Филлис.

– Черт возьми, Якоб, пошевеливайся! Отдохнешь потом!

Ты действительно ожидал получить благодарность?

Он изо всех сил пытается подняться. Проклятье, ноги как резиновые. Филлис тянет его, и они бегут к Ист-Драйв. Выстрелы, снаряд отскакивает от уличного фонаря с металлическим звуком и пролетает мимо них очень близко. Но как только они пересекают улицу, первые патрульные машины поворачивают за угол. Яркий свет фар. Якоб стискивает зубы и бежит из последних сил, чтобы не отстать от Филлис, которая спешит к другой стороне парка. Сирены ревут в ушах, и перед тем, как он догоняет Филлис, что-то мощно ударяется в его левую руку, Якоб внезапно спотыкается. Жгучая боль пронзает все тело.

– Проклятье! – ревет он.

– Якоб? – кричит Филлис и поворачивается, чтобы оценить ситуацию, ее зрачки расширяются, когда она видит окровавленную руку.

Не раскисай!

– Где, черт возьми, Рич? Надеюсь, не на другом конце парка?! – его голос звучит грубее, чем ему хотелось. Но он добивается желаемого эффекта.

Ужас в глазах Филлис сменяется гневом.

– Нет, ты олух! Мы почти на месте.

Не только ругательство, но что-то еще в ее тоне заставляет Якоба удивиться. Она боится, что Ричард мертв.

С улицы доносятся резкие выкрики и выстрелы. Похоже, что преследователи не могут пробраться через стену полицейских машин позади. Без сомнения, у Фаррана достаточно контактов с нью-йоркской полицией и прокуратурой, чтобы освободить своих людей в случае ареста, но Якоб знает, что у воронов есть принцип – избегать излишнего внимания и шумихи. Похоже, его бывший друг даже подумать не мог, что эта миссия закончится провалом.

Почему Ричард не предвидел этого? Что произошло?

Якоб чувствует, словно к его плечу прижимают пылающий кусок угля. Но рана, похоже, неопасная, просто царапина.

Перед ними появляется вытянутая викторианская деревянная конструкция, граничащая с церковным зданием. Молочный, читает Якоб, пробегая под зеленым флагом, висящим на металлическом шесте. Магазин в центре парка? Незадолго до того, как они достигают конца прохода, Филлис поворачивает направо, к старой каменной стене, и останавливается перед зарешеченной деревянной дверью с двумя створками.

– Шутишь! – говорит Якоб. – Ричард спрятался там и просто оставил тебя связанной?

Взгляд, который она кидает на него, заставляет Якоба замолчать.

– Лучше принеси хоть какую-то пользу, Макэнгус!

Он глубоко вздыхает, давно Филлис так не злилась. Причин для волнения много. Они упустили Эйдана и Эмму. Ощущение холодного покалывания бежит по рукам при мысли о том, что таится за дверью.

Совместными усилиями им удастся убрать решетку и придержать на несколько секунд. Как только они проскальзывают через дверь, жестяной голос мегафона объявляет о приближении полиции.

– Запирай! – шипит Филлис, поворачивается и исчезает в темноте комнаты.

Якоб кладет руки на дверь и фокусирует свой телекинез на холодном металле решетки и замка. Как только он все заблокировал, услышал шаги. Свет проходит через оконные стекла. Кто-то пытается проникнуть снаружи.

– Закрыл. Даже мышь не проскочит.

Луч света проникает через окно внутрь комнаты, и Якоб молится, что Филлис достаточно умна, чтобы не прятать Ричарда возле окон. Он прижимается к дереву двери и следит за огнями своими глазами. Полки, забитые книгами и всевозможными безделушками. Фотографии на стенах и тумбочки с сувенирами появляются в море тьмы, словно лодки, угодившие в луч маяка. Нет никаких следов Филлис и Ричарда.

Якоб вздыхает с облегчением. Она профи.

Тишина в офисе Фаррана пожирает меня.

Голодное животное, которому труднее вытерпеть ожидание, чем море шума. И он слишком долго ждет ответа, чтобы дать мне еще время на размышления.

Второй раз за этот вечер мне в голову приходит мысль, что очередной человек сошел с ума.

Сначала Эйдан. Теперь Фарран.

Он серьезно полагает, что мне под силу стать главой воронов после его смерти? Каллахан, его спутник, близкий человек и давний знакомый, подходит на эту роль больше.

Тем не менее лгать Фиону невозможно. Я уже не ощущаю его присутствие в мыслях, но он, несомненно, прочтет их, если решит взглянуть, насколько серьезны мои намерения. Поднимаю голову, которую прикрывала руками до этого момента, и вижу странную картину.

– Ты в таком отчаянии? – его брови приподнимаются, и в голосе звучит легкое издевательство, разжигающее во мне гнев и горе.

– Вы бы с легкостью согласились умереть в моем возрасте? – недовольно фыркаю я.

Ироничная улыбка исчезает с его лица, и он глубоко вздыхает.

– Я изо всех сил пытался выжить.

– Из-за кого-то столь же могущественного?

– Я был моложе тебя, когда человек, к которому я был привязан и которому доверял, решил убить меня.

Его глаза смотрят куда-то мимо меня, вдаль, а лицо каменеет.

На мгновение я испытываю желание погрузиться в его чувства. Но рана возле рта Фаррана, сутулые плечи и судорожно дрожащие руки предупреждают меня не делать этого.

Он отпускает призраки прошлого, неохотно качая головой, и внезапно задает вопрос:

– Как считаешь, какую сторону примет Джек?

– Джек? Он тоже стоит перед выбором?

Размышления о Джеке ненадолго отвлекают меня от страха перед Фарраном. Его дар не только уникальный, но и впечатляющий. И он полон амбиций. Не говоря уже о преданности Фаррану. Идеальный кандидат. Когда мысли рассеиваются, я чувствую, как уголки рта дергаются.

– Да? – спрашивает Фарран, внимательно изучая мое выражение лица.

– Думаю, Армани резко повысит объем продаж, если вы спросите Джека.

В этом весь Фарран. Блеск в глазах, который я видела всего несколько раз, напоминает кожу дельфина. Его смех удивительно приятный для того, кто планирует меня убить.

– Извини, Эмма, – он трет глаза рукавом, – знаю, что ситуация серьезная. Но ты сейчас невероятно похожа на отца. Никто, кроме него, так открыто не бросил бы правду мне в лицо. Твои циничные шуточки удивительно хороши.

– Это, должно быть, знаменитый юмор висельника перед лицом смерти.

– Может быть, – он кивает, – ах, Эмма, что за расточительство убивать тебя! Но ты слишком могущественна. У тебя намного больше возможностей, чем ты хочешь признать. Не могу позволить тебе переметнуться к моему врагу и поставить под угрозу все, что я строил и планировал долгие годы.