-— Сможешь, -— ответила она, пристально рассматривая меня, -— Когда будут силы создать свою пелену.

-— Мы хоть в академии?

Она улыбнулась, и направилась к левой от нее стене, где принялась рыться на полках, постоянно что-то двигая, скидывая небьющееся, и наконец, ответила, протягивая мне непонятный сверток:

-— Мы — под академией. На данный момент — это самое безопасное место. Никакой кукловод не сможет почувствовать нас под землей, как и преподаватели не знают об катакомбах.

-— Слушай, Маргоша, -— я поскреб пальцем по пробке небольшой бутыли, и обернулся к ней, -— Ты знаешь о других некромантах, помимо себя и возможно, своих?

-— Конечно. Я здесь — самая старшая. — она улыбнулась и подошла ко мне, протягивая сверток, -— Возьми уже а.

Закончив процесс отколупливания крышки, с протянул руку и взял странно-тяжелый предмет. Покрутил в руке, и нашел бантик с хвостиками, за который и потянул.

Внутри было что-то мерзкое, и высушенное, отдаленно напоминающее сердце какого-то животного.

-— Что за гадость? — спросил я, не поморщившись, -— Еда?

-— Угадал. Призови фамильяра. И дай ему это. Сердце гоблина. Редкость.

-— А зачем такую диковинку давать? — удивился я.

-— Она насытит ящера на неделю. И это, -— она подняла указательный палец вверх, -— Как минимум.

-— Так Беззубик же не голодный, сама говорила его питание поддерживает… — но она не дала мне договорить, сменившись в лице.

-— Я вот не понимаю, хоть убей, похорони меня еще раз, и оживи, -— начала она, -— Почему ты не хочешь думать? Как ты считаешь, кукловоды только по запаху будут ориентироваться? Или будут искать методы, чтобы некромант проявил себя? Ты думаешь, что не существуют никаких благовоний? Которые могут спровоцировать питомца? Не существует всяких зеркал, заклинанию ищеек?

Меня сначала пробило в холодный пот, потом я потер голову и понял, насколько же я не дальновиден и не серьезен.

Что со мной стало? Где же тот хладнокровный воин, который расчетливо и молниеносно уничтожал противников? Где взрослый взгляд на все события и жизнь?

Не пора ли мне меняться? Да, это здорово, что новая жизнь, новые возможности и все такое. Но, новый шанс прожить жизнь почти с нуля не просто так же дан? Мне нужно развиваться. Во всем. Не просирать такую возможность.

-— Знаешь, -— я негромко ответ, -— Пожалуй, ты права. Я не знаю, почему так произошло, но видимо, тело юноши на меня неправильно влияет. Точнее, неправильно влияет на мою серую жидкость в голове. Скажи мне, если фамильяр будет сытым, его не получится призвать из вне, правильно понимаю?

Казалось, мои кратковременные изменения, а точнее — озарение, это то, что Марго и хотела добиться от меня.

-— Да, Лешенька, да!

Без промедления, я вытянул левую руку и мысленно позвал ящера.

Черная точка где-то в полуметре от моих ног появилась короткой вспышкой, а затем, как будто начала разрастаться чернильная капля, разбрызгивая свою черноту вокруг. Красивое появление.

Спустя секунду, около моих ног на четырех перепончатых лапах, стояла ящерица. Ну как стояла, сидела, словно собака, вытащив из пасти язык, и дружелюбно смотрела на меня.

-— Почему ты так его назвал? — спросила Марго, приветливо почесывая под мордой моего фамильяра.

-— Не видел у него зубов, но думаю, они должны быть. Или ящер их скрывает, -— ответил я, и протянул на руке засушенное сердце, скомандовав, -— Можно.

Беззубик за секунду смолотил этот предмет еды, и довольно — заурчал-зашипел.

-— Прячь его. От греха подальше.

Ничего не ответив, я выполнил ее просьбу, приказывая в голове питомцу — спрятаться обратно, пообещав, что вскоре — буду выпускать еще чаще.

-— Давай поговорим? — предложил я, озираясь по сторонам вписках предмета, на который можно усесться.

Откатив от право стороны две бочки, на одну уселся я, на вторую махнул рукой Марго, мол, присаживайся.

-— Ты знаешь, что Алиса Островская и Герман Якоб — некроманты? — прямо спросил я. — Как нам быть с узником в гроте? Мы должны его освободить, или это заключение нам по барабану?

В душе не было сомнений, что Марго — более близкий соратник, чем те. По крайней мере, с ней я активно контактирую.

-— Знаю, -— как-то недовольно ответила она, -— Алиса — зарубежный маг, вполне себе сильный, способная скрывать свой настоящий возраст, но она моложе. Более глупа и рассеяна. А кристалл… — она потерла шею и глупо улыбнулась, -— Пока не твоя проблема. Придет время, и я все скажу. Пока, к изменениям такого масштаба ни ты, ни я, не готовы.

-— Из-за того, что была бы умнее — отказалась бы от поездки в сопровождении этих клоунов?

-— Именно. Слишком в себе самоуверенна.

-— А Герман?

-— Чуть старше ее, на век, не больше, но настолько прогнил в политике, что среди своих — как белая ворона. Не любят его и его язык. Театральный актер, который играет в непонятные для меня игры.

-— Они не знают о тебе, я правильно понимаю?

-— Обо мне? Нет. — усмехнулась она, глядя мне в глаза, -— Я сильнее, взрослее и расчетливее. Что он что она, понимают, что за твоей спиной стоит сильный учитель, но кто он — никогда не узнают, если я этого не захочу.

По сути, я все понял.

-— Что они чуют, когда находятся рядом со мной? Про какую такую вонь они говорили?

Мой вопрос, несколько порадовал девушку. То ли она ждала, когда я спрошу, то ли была рада, что я «втягиваюсь».

Она встала с бочки, деловито поправила брюки и кофту и…

Уселась на меня.

Положила руки на мои плечи, посмотрела в мои глаза и сказала:

-— От тебя пахнет мертвечиной, в их понимании, и так будет всегда. Запомни одну важную вещь — ты существо, -— заметив мое скривленное лицо, улыбнулась, -— Если тебе так проще, ты — человек, который находится на грани жизни и смерти. Твой запах — подобный моему описанию. И от него ты никуда не денешься. Маскировать его — ты не сможешь, пока находишься на этой тонкой грани жизни. Ты либо живой, либо нет, другого не дано.

Я не стал как-то ерепенится, сбрасывать ее с себя, лишь выдохнул и успокоился.

От подобных вещей в лице Марго, мне не избавиться.

-— То есть, ты мертва и от тебя нет такого запаха?

-— Нет, дурень, -— она искренне улыбнулась и в ее глазах заиграли странные искорки, -— Ты прав только в одном — я мертва. Я сильный некромант, который ушел за грань. Но свой запах — я могу маскировать, так как он не играет странными нотками живого существа.

-— То есть, пока я не умру, или не откажусь от силы, я не смогу спрятать этот запах?