И лишь когда столкнулась в дверях с Картером – он, скорее всего, возвращался с праздничной вечеринки – осознала, что была слишком неосторожна.

Мне ничего не оставалось, как притормозить и пробормотать ответное приветствие, когда Картер обратился ко мне. Удивленная улыбка парня быстро сменилась недоумением и подозрением, потому что мое нахождение здесь в такое время, да еще и в отсутствии Дилана было более чем странным.

Картер открыл рот – возможно, чтобы спросить, как я тут оказалась – но вдруг замер, глядя куда-то мне за спину. Оглянувшись, я увидела, как спускается по лестнице Эллиот.

Конечно же, Картер сделал мгновенные выводы. Уточнять я не стала, протиснулась мимо него и так быстро, как могла, унесла ноги из дома барства.

Теперь не осталось сомнений, что Дилан узнает, что я провела ночь с Эллиотом. И я могла лишь догадываться, как скоро это случится. Другой вопрос: как он отреагирует и отреагирует ли вообще?

Пусть Лиса и сказала, что Дилан любит меня – или любил – но он провел праздники со Стефани и я почти уверена, что вместе они не только на лыжах катались.

Возможно, ему плевать, с кем я провожу ночи теперь, когда мы расстались.

* * *

Ему не было плевать. Уже к вечеру того же дня Дилан стал писать мне и звонить, а я, как страус, что прячет голову в песок, не отвечала ни на сообщения, ни на звонки. В минуты особенного малодушия даже раздумывала, не отправить ли его номер в черный список? Но духу не хватило, поэтому Дилан все звонил, а я не отвечала.

* * *

Почти три дня я просидела в своей комнате, прячась от внешнего мира. Мне даже пришлось позвонить на работу и сказаться больной, потому что у меня просто не было сил обслуживать столики и изображать радушную улыбку. К тому же никакой косметики не хватило бы скрыть припухлости, появившиеся от того, что я проплакала последние три дня.

Запасы быстрорастворимой лапши в комнате не дали мне отключиться от истощения, но к вечеру третьего дня я почувствовала, что мне нужно выйти на воздух. Я почти перестала плакать – возможно, мои слезы наконец-то стали иссякать, но стены моей комнаты больше не защищали меня, а душили.

Обмотавшись шарфом и натянув на голову шапку, я отправилась в свою любимую кофейню за кофе и пончиками. От общежития приходилось прилично потопать, но я решила обойтись без машины, устроив себе прогулку.

По пути в кофейню я пыталась понять, как быть дальше. Дилан прав – я не смогу избегать его вечно. Нам придется поговорить о том, что случилось. Но эта мысль была настолько мне неприятна, что мой мозг тут же попытался отыскать способ этого избежать.

То, что случилось в Новогоднюю ночь – паршиво и мне с этим жить, но какое ко всему этому имеет отношение Дилан? Он не мой парень. Он даже не мой друг, по всей видимости. После нашего разрыва мы даже не здоровались при виде друг друга. Почему я должна что-то ему объяснять?

Я совершила ошибку, я это знаю. Но Дилан тут не причем. Я ничего ему не должна.

Мысль, что я ничем не обязана Дилану, придает мне немного уверенности. Возвращаясь из кофейни, я думаю, что прогулка пошла мне на пользу, и я наконец-то стала выбираться из ямы, в которой оказалась.

Я все еще чувствую себя ужасно из-за ночи, проведенной с Эллиотом, и скорее всего какое-то время это будет продолжаться, но Дилан тут не причем.

Конечно же, стоит мне немного успокоиться и обрести столь хрупкое равновесие, как случается то, чего я так сильно боюсь. У входа в общежитие меня поджидает Дилан. Несмотря на то, что в последние пять минут начался снег, и температура воздуха заметно понизилась, он торчит на улице.

Заприметив его, я сбиваюсь с шага и останавливаюсь. Дилан меня тоже видит – иначе я бы попыталась смыться незамеченной и избежать этой встречи. Легко сказать себе, что я ему ничего не должна, и он не имеет права ни о чем меня расспрашивать, но все обстоит немного не так, оказавшись с ним лицом к лицу.

Я остаюсь на месте, ощущая легкую панику и не знаю, что мне теперь делать. Ну, в самом деле, не могу же я просто развернуться и уйти? Избегать его по телефону было куда проще.

Дилан тоже не двигается, так что мы стоим на небольшом отдалении и пялимся друг на друга.

Несмотря на всю горечь, которой обернулись наши непродолжительные отношения, я не могу не заметить, что он по-прежнему красив. На нем темно-серая парка и черная вязаная шапочка, уже немного присыпанная снегом.

Я только сейчас понимаю, как сильно по нему соскучилась и как мне его не хватает. За такой короткий промежуток времени Дилан Паркер успел стать для меня самым важным человеком в моей жизни. Я не знаю, как это могло случиться и как я это позволила?

Хотя – нет, знаю. Он замечательный. Кроме очевидного – красоты и невероятной привлекательности – он добрый и заботливый. Он относился ко мне так, как никто и никогда. Его взгляд и прикосновения были особенными. С ним я узнала, как это – любить мужчину и да, теперь это в прошлом, но я ни о чем не жалею.

Кроме того, что мы больше не вместе. В этот момент я понимаю, что же я потеряла. От этого мне становится так грустно, что я чуть не плачу. Моргнув, отвожу глаза в сторону. К ресницам липнут снежинки и сейчас я рада падающему снегу.

Дилан делает несколько шагов в мою сторону и мне стоит усилий оставаться на месте, а не развернуться и не убежать.

– Тебе не стоило приходить, – первой нарушаю молчание я. Мой голос не намного теплее температуры на улице.

– Ты не оставила мне выбора, – мрачно отвечает Дилан.

Я настороженно разглядываю его лицо, пытаясь определить, в каком он настроении. Почти три дня я игнорировала его попытки связаться со мной, так что должно быть, он сердится.

Я бы сердилась.

Лицо Дилана выглядит жестким, я чувствую исходящее от него напряжение, но в остальном не могу понять, что у него на уме.

– Знаешь, когда девушка не отвечает на твои звонки и сообщения, это определенно не приглашение прийти к ней, – язвлю я, пытаясь тем самым обуздать собственные нервы.

– Ты трахалась с Эллиотом? – в лоб, не обращая внимания на мой выпад, спрашивает Дилан.

Воздух с шумом покидает мои легкие, и я теряюсь от подобной прямолинейности. Несмотря на холодную погоду, чувствую, как жар ползет по моей шее к лицу.

Уже довольно темно, фонари зажглись минут тридцать назад и кроме нас вокруг никого нет, но я все равно смотрю по сторонам. Дилан же не спускает своего ястребиного взгляда с меня. Не думаю, что наличие людей поблизости остановило бы его.

Испытывая жуткое унижение, я пытаюсь обойти его, чтобы вновь скрыться в стенах своей комнаты.

– Иди домой, Дилан, – холодно чеканю я, а мое горло стискивают долбанные слезы.

– Да или нет, Руби? – Он хватает меня за руку, сжав сильней, чем следует и заставляет развернуться к нему. – Это, мать твою, простой вопрос! – цедит он, и вот теперь я вижу, что он очень сердит.