Градский деликатно отвернулся от ментов и занялся остывшим чаем.

— Дурацкая ситуация, — пожаловался ББ тихим голосом. — А я уже успел бросить…

На поверхности воды плавала зелёная порошкообразная масса, к которой тянулись широко раскрытыми ртами две полосатые рыбки. Кажется, именно те, которые подплывали к стеклу, когда Катышев стучал по нему, созывая живность на обед.

— Знаешь, Василич… С юридической точки зрения, я бы квалифицировал твои действия, как сбыт в особо крупных размерах. Статья 228, часть первая.

— Пошёл ты! Что теперь делать?

— Вызывать адвоката. С учётом положительных характеристик получишь условно.

— Я тебя спрашиваю на полном серьёзе.

— То ли Наполеон, то ли его начальник полиции говорил, что искусство полицейского заключается в том, чтобы не замечать вещей, которые лучше не замечать. За точность цитаты не поручусь, но смысл, надеюсь, ясен. Какого хрена ты сюда полез?

— Руки чесались! Я что, знал, что ли?

— Зато теперь знаешь. Когда мы с Феликсом закончим, поговори с Марьей Иванной. Вежливо поговори, тактично. Я не думаю, что она дурь своим ученикам продаёт или сама перед родительскими собраниями расслабляется. Наверное, отобрала у кого-нибудь из старшеклассников. Или над ней самой решили подшутить.

— А с этими, — ББ ткнул пальцем в рыб, которые успели сожрать половину отравы, — ничего не будет?

— Считается, что к «травке» нет привыкания. Разве что чисто психологическое. Вот если бы ты героина догадался насыпать, тогда — да! Пришлось бы тебе, Анатолий Василич, каждый день им дозу подтаскивать, чтобы ломки не начались. Представляешь, как бы их колбасило? Они бы били хвостами, выпрыгивали из бассейна и выли белугой.

— Дурак ты, Волгин. Сам, похоже, обкурился, а теперь гонишь. — Катышев закрыл баночку крышкой и поставил её на полку, в ряд к другим посудинам с кормом; потом снова заглянул в аквариум и чертыхнулся: — Прикинь, они все проглотили! О ч-черт!

— Глупо отказываться от халявы. Смотри, засыпают! Какие цветные сны они сейчас будут видеть…

— Ладно, Волгин. Придёт время премии распределять, — я тебе это припомню.

— За что, начальник?

Катышев не удостоил ответом. Собравшись с мыслями, он кивнул на Градского, сидевшего к ним спиной, с чашкой чая и конфетами в руках:

— Сейчас начнётся самое интересное. Послушай, я хочу знать твоё мнение. А пока не буду мешать, пойду с Марьей Иванной перетрещу.

Катышев вышел из кабинета, плотно закрыв за собой дверь. Волгин сел за директорский стол, в кожаное кресло на колёсиках. Хотелось курить, но пепельниц нигде не было видно, да и помещение казалось «некурящим». Бешеный Бык, наверное, не стал бы комплексовать, особенно найдя марихуану, но Волгин по его пути не пошёл. Ограничился тем, что достал сигарету, понюхал ароматный табак и сунул бумажный цилиндрик в рот, не став зажигать.

— Слушаю вас, продолжайте, — сказал он Градскому, как только тот поставил опустевшую чашку на стол.

Феликс не торопился. Обтёр пальцы носовым платком, поправил узел галстука, наклонившись, отряхнул левую брючину, а потом брезгливо осмотрел ладонь и заново протёр её платком, столь же белоснежным и мягким, как шёлковая сорочка.

Когда он, казалось, был готов приступить к третьей части рассказа, за дверью прозвучали быстрые шаги, и в кабинет стремительно вошёл Акулов.

Ограничившись общим кивком, он ничего не стал спрашивать, взял офисный стул на железном каркасе, развернул спинкой вперёд и сел на него верхом, опустив подбородок на сцепленные в «замок» руки.

Градский взглядом спросил у Волгина разрешения. Опер кивнул:

— Продолжайте.

— С преамбулой я покончил. Теперь осталось самое интересное: версии. Ваш начальник долго выпытывал у меня всякие мелочи, я вспомнил даже то, что давно считал утраченным из памяти, но, боюсь, так и не смог оказаться достаточно… э-э-э, полезным.

— Не надо бояться, — посоветовал Акулов, которому свидетель, видимо, не понравился с первого взгляда.

— Я постараюсь, — ответил Градский с тем же достоинством, с которым говорил о песнях на анальные темы, ещё раз поправил яркий галстук, откашлялся и заговорил: — Ровно неделю назад, в прошлое воскресенье, Анжелика ехала на репетицию и попала в дорожно-транспортное происшествие. Она ехала по главной дороге, на нерегулируемом перекрёстке с правой стороны выскочила иномарка с «чёрными» и впилилась ей в бок. Как она мне говорила, там были чеченцы, трое или четверо. Начали на неё «наезжать», угрожали по-всякому, требовали денег, даже хотели затолкать в свою машину и увезти. Обещали посадить в подвале на цепь и заставить… сами знаете, каким местом, долг отрабатывать. Квартиру обещали отобрать, «десятку». В общем, полный джентльменский набор, как будто на дворе не третье тысячелетие, а закат перестройки. Или они не в нашем городе, а у себя в кишлаке. Стукнули её раза два, сотовый телефон отобрали, когда она хотела в милицию позвонить. Неизвестно, чем бы кончилось дело, но мимо проезжала машина ГАИ. Увидев её, «чёрные» прыгнули в свою тачку и скрылись. Гаишники догнать её не пытались, но ДТП оформили, как положено. Репетиция, конечно, была сорвана, да и потом Анжелику два дня трясло, пришлось даже отменить выступление в КВД, которое было запланировано на понедельник.

— Где? — Как и Волгин, Андрей не относился к числу знатоков клубной стороны жизни города. — Там что, перед сифилитиками пляски устраивают?

Вторичная подначка на старую тему заставила Градского на секунду потерять хладнокровие. Проявилось это в том, что он дёрнул правой коленкой и потянул за пуговицу на своей дублёнке, при этом, видимо, мысленно считая до десяти.

Когда счёт был окончен, Феликс Платонович пояснил:

— Это развлекательное заведение, открыто в девяносто шестом году, зал вмещает до трёхсот человек. Полное название звучит следующим образом: «Кабачок вонючих декадентов». Нетрадиционные виды застолья, скандальные шоу-программы, конкурсы любительского стриптиза, постоянно действующая экспозиция фаллических символов и другие эксклюзивные фишки. Многим нравится, хотя встречаются и яростные противники такого вида досуга. Совершенно случайно у меня есть с собой пара пригласительных билетов, я оставлю их вам, чтобы вы могли прийти в удобное время, посмотреть нашу программу и составить собственное мнение.

Градский потянулся к карману дублёнки, выудил две продолговатые картонки, розового и голубого цветов, с ярким золотым текстом, разогнул смятые уголки и положил билеты на стол.

— Буду рад видеть вас в нашем клубе.

Благодарности он не дождался, тихо вздохнул и продолжил:

— Всю неделю Анжелику провожали домой ребята из «Кентавров». «Чёрные» никак себя не проявляли, и мы решили, что продолжения не последует. Я позвонил знакомым в ГАИ, поинтересовался, как идёт розыск машины. Мне ответили, что водитель в городе вообще не прописан, и где его искать, они не знают. Если попадётся — будут с ним разбираться, а больше ничего и не сделать. Примерно такого ответа я ждал и потому не очень расстроился. Порекомендовал Анжелике хороший автосервис, договорился там с мастером. Она должна была поставить машину в ремонт сегодня вечером… — Понурив голову, Градский некоторое время молчал, потом встрепенулся и заговорил чуть быстрее, как будто старался отвлечься, отогнать вставший перед глазами образ убитой: — Так вот! Всё было нормально, сегодня ночью девчонки отработали полную программу в «Позолоченном ливне», примерно в пять утра разъехались по домам, а без четверти шесть мне позвонила Анжелика. Она была просто в истерике, я не сразу понял, что же случилось. Оказалось, что, едва она зашла в квартиру, раздался телефонный звонок. Голос с кавказским акцентом пообещал с ней расправиться за то, что она обратилась в милицию. Прямо так и сказал: убьём. Я предложил ей позвонить в отделение или прислать пару «кентавров», но она ото всего отказалась. Сказала, что немедленно уедет в какое-то надёжное место, где её никто не сможет найти. Я поинтересовался, что это за место, но она не захотела говорить, только пообещала позвонить, когда туда доберётся. Мне показалось, что она заподозрила меня или кого-то из наших, из тех, кто знал про аварию, в дурацком розыгрыше.