Рен вспомнила Аррика и свое отвращение к его отказу упразднить рабство. Она не отступится от этого требования. Но, к ее удивлению, улыбка Кейда стала шире, и он тоже достал длинный лист бумаги.

– Мы мыслим одинаково, королева Драконов. Это соглашение от моего отца, короля Вадона. Я думаю, вы найдете там все, что мы обсуждали в подземелье.

Рен вскинула брови. Как он получил такой документ так быстро? Неужели они предвидели ее действия?

Принц передал ей документ, и она позволила стоящему позади Лейфу, а заодно и Брэму – хотя и менее охотно – прочесть соглашение. Как они и обсуждали, Вадон хотел понижения налогов, эксклюзивное право первого покупателя на черные бриллианты Драконьих островов и более выгодные торговые пути в обмен на полную военную поддержку против Верланти, чтобы достичь мира для всех трех королевств.

Рен потребовалось время, чтобы разобраться в специфических требованиях и убедиться, что подписанное соглашение не обернется для нее неприятными сюрпризами.

– Где сейчас ваши люди? – спросила она, подозрительно глядя на принца Кейда. – Если мы собираемся атаковать, нужно делать это немедленно.

Кейд и Роуэн обменялись взглядами.

– Они уже в порту Белейраса.

– А если Аррик их обнаружит?

У ее мужа везде имелись шпионы. Не было сомнений, что этот город стал их первой остановкой отнюдь не по удачному совпадению.

– На такой случай еще больше людей прибыло в порт Верланти и верхом приехало в Белейрас два дня назад, – сказал Роуэн со знакомой ухмылкой.

– Не смотри на меня так самодовольно, – мрачно ответила Рен. – Король не дурак.

Брэм фыркнул:

– Дурак, если дело касается тебя.

Ее желудок сжался от ужаса, но она проигнорировала это чувство, когда Роуэн заговорил вновь:

– Не волнуйся, мы заставим верлантийский Темный Двор отплатить за то, что они сделали с нашим домом. Все будет хорошо.

Рен подавила всхлип, услышав, как Роуэн сказал «наш дом», потому что он говорил всерьез. Несмотря на его многолетний обман и на то, что они во многом не соглашались друг с другом, когда дело касалось повстанцев, по своей сути он был островитянином. Это успокоило Рен больше, чем что-либо еще.

Она выдохнула и опустила взгляд на соглашение, которое сжимала в руках. Рен прошла точку невозврата. Аррик не собирался бороться с рабством. Он будет работать с Идрилом до тех пор, пока это приносит ему выгоду. Аррик верил, что скоро избавится от злобного мужчины, но Рен знала правду. Она уже видела раньше, как моральный компас может легко сбиться на градус, потом еще и еще на один, и все ради цели, которая, очевидно, оправдывает средства.

Рен должна остановить Аррика прежде, чем он зайдет слишком далеко, и прежде, чем она окончательно потеряет себя.

Она приняла перо, которое протянул ей Кейд, и размашисто подписала соглашение черным росчерком своего имени. Дело сделано – Рен предала своего мужа, и теперь у нее нет пути назад.

Выходя из борделя, Рен чувствовала себя на миллион фунтов тяжелее, чем когда входила туда. Вслед ей и Лейфу раздались торопливые шаги. Она обернулась, не уверенная, что сможет выдержать спор с кем-либо.

Брэм.

Рен мысленно приготовилась к неминуемой словесной атаке.

– Ты позволила Эвер умереть, – прошипел он, и его лицо исказилось в оскале. – Ты могла спасти ее, но предпочла собственной подруге сделку с вадонцем. Эвер была на твоей стороне, змея. Она доверяла тебе!

Рен сомневалась, что Брэм мог понять, что на самом деле произошло во дворце, и уж тем более он не понял бы смирение Эвер с собственной участью и то, какое странное успокоение принесла ей смерть. Брэм не сможет понять и горе, которое будет преследовать Рен до конца жизни из-за того, что она не смогла спасти подругу.

Поэтому она ничего не ответила, вместо этого уставившись на Брэма с каменным выражением лица, на сохранность которого уходили все силы. Ее молчание только разозлило мужчину. Он вынул кинжал и начал наступать на нее, тихо рыча, словно волк.

Как будто он мог ее напугать. Как будто он мог забрать у нее что-то, что она еще не принесла в жертву.

– Если ты не сможешь убить своего варварского мужа, я приду за тобой.

– Я в этом не сомневаюсь, – сказала Рен, не дрогнув, рассмеялась и подняла руки. – Я буду этому рада.

После этих слов Брэм еще долгое время изучал ее лицо, пытаясь найти следы неискренности, но не преуспел в этом.

– Ты изменилась. – Он склонил голову вбок: – Ты сломлена.

– И?

Он поджал губы:

– Не совершай глупостей.

– Как будто тебе есть какая-то разница.

Он не стал опровергать ее слова, но выражение его лица смягчилось, а враждебный настрой испарился. Больше не говоря ни слова, он развернулся и направился туда, откуда пришел.

Рен наблюдала за ним и испугалась, когда Лейф сжал ее руку своей. В полной тишине он повел их прочь из борделя через город обратно в поместье. Ни один из них не знал наверняка, что сказать другому. Рен наконец заговорила, только когда они дошли до края владений лорда Форстера:

– Ты не можешь быть рядом, когда я сделаю это.

Лейф выглядел сбитым с толку:

– Аррика здесь нет. Он…

– Я знаю, но я должна увидеться с ним в течение нескольких следующих дней, до того как мы покинем город. – Рен тяжело сглотнула: – Я не могу позволить, чтобы ты находился где-то неподалеку на случай, если… на случай, если…

– Что-то пойдет не так, – закончил за нее Лейф, и на его красивом лице отразилось мучительное понимание.

– Я не могу потерять еще одного друга, – прохрипела она.

Он притянул Рен к себе, заключив в крепкие объятия, и не отпустил, даже когда она попыталась вырваться, чтобы сохранить свою каменную маску. Он обнимал ее, обнимал и обнимал, напевая бессмысленную песенку, которую Рен узнала по времени, проведенном в подземельях верлантийского дворца. А потом она не выдержала.

Выстроенные ею стены обвалились.

Рен изо всех сил обняла Лейфа в ответ, освобождая бурный поток боли, который она несла в себе со дня казни Эвер. Плечи Лейфа задрожали, и когда несколько беглых слезинок упали на ее кожу, Рен поняла, что он тоже плакал.

– Я не хочу возвращаться внутрь, – призналась она между всхлипами, сотрясавшими ее грудь так сильно, что было сложно дышать.

Лейф вцепился ей в предплечья немного сильнее, чем необходимо, но это помогло ей найти точку опоры. Медленно, но уверенно Рен взяла себя в руки, и ее слезы наконец иссякли.

– У тебя получится, – сказал он, глядя на нее своими темными глазами. – Ты это знаешь. Жизнь твоей сестры зависит от тебя… и моя тоже. Ты справишься. Ты сильнее, чем любой, кого я знаю.

– Я тебя люблю, – прошептала Рен, притягивая Лейфа, чтобы обнять его, возможно, в последний раз.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он, прежде чем отстранился и пошел прочь, чтобы спасти