Однако ее там не было. Только я, он, несколько любопытствующих зевак и Билкер – он стоял чуть дальше по улице. Похоже, помощник Лайон меня не узнал. Даже не подумал, что это мое лицо на портрете. Он же меня вблизи не видел и в Долстоне со мной не встречался. Но скоро я попаду в тюрьму, Лайон меня узнает, и моя жизнь будет кончена. Моя и Пенелопы.

Помощник Лайон затащил меня в дом и швырнул прямо на стол. Я увидела перед собой двустволку, белый халат и озадаченное лицо доктора.

Помощник схватил меня за шею и прижал к стеклу. Затем поставил коробочку с пилюлями прямо у меня перед носом и сказал доктору:

– Вот, воровку поймал. Подумал, что вы захотите взглянуть ей в лицо, прежде чем я ее на холм отведу.

Доктор взял коробочку и прочитал этикетку. Я напряглась. А потом заметила, что мой портрет со стола исчез.

– Вы убежали до того, как я успел чек выписать, – сказал доктор, беря в руки блокнот и карандаш с пожеванным концом.

Человек Лайон растерянно взглянул меня.

– Она ведь украла эти таблетки! Вышла от вас и бросилась бежать!

Доктор царапал что-то в блокноте и даже не взглянул на стража закона.

– У нее подруга серьезно больна. Она ничего не крала.

Помощник смотрел то на меня, то на доктора, широко разинув рот, словно рыба.

– Так она их купила?

Доктор кивнул, вырвал листок из блокнота и протянул мне вместе с пилюлями.

– Да, и еще вот что. – Он вытащил из ящика бинты и бутылочку со спиртом и протянул мне. – Вы так торопились, что забыли о них… Отпустите ее, она ничего плохого не сделала.

Помощник поворчал немного, но меня отпустил. Я старалась не поворачиваться к нему и смотрела на доктора.

Доктор с улыбкой протянул мне бинты и все остальное, и в его глазах промелькнули отблески заходящего солнца. Мои руки дрожали. Что происходит, что теперь доктор от меня потребует в уплату долга?

Человек Лайон почесал в затылке, взглянул на меня и спросил:

– Ты за них заплатила?

Я кивнула, не отрывая глаз от стола, чтобы он не рассмотрел моего лица.

Он опять заворчал, извинился перед доктором и вышел из дому с таким видом, словно ему отвесили оплеуху. Вскоре его черная куртка исчезла в толпе.

Мы остались с доктором наедине. Я тяжело дышала и ждала, когда мне на голову опустится топор.

Как-то раз я случайно испортила мясо, и Охотник так разозлился, что подвесил меня на дереве на целую ночь. Сказал, что разделает меня, как оленя, и пришел утром с большим мясницким ножом. Мне в жизни так страшно не было. И хотя он просто перерезал веревку, страх остался в глубине моей души. Сейчас, в кабинете доктора, былой страх вернулся, но теперь я боялась еще больше, потому что не только моя жизнь висела на волоске.

Я протянула доктору все лекарства. Если меня нашпигуют дробью или кинут за решетку, как я тогда Пенелопе ногу отрежу? Я бормотала какие-то извинения, подталкивая лекарства к доктору, а он пихал их назад.

– Лекарства возврату не подлежат, – заявил он, и улыбка на его лице сказала мне намного больше, чем слова.

Я уж было открыла рот, чтобы спросить, чего он, черт возьми, хочет от меня взамен, но не произнесла ни звука. Потом снова открыла рот, чтобы поблагодарить, однако простого спасибо мне показалось слишком мало. Потому я лишь кивнула, и он кивнул в ответ. Вот и все. Я вышла из его кабинета с пилюлями, бинтами и целой охапкой доброты, которая повисла на мне тяжелым грузом. Он вроде как невидимую метку на мне поставил. Такую дождем не смоет. Ее не срежешь и не выжжешь. Словно лучик яркого света разогнал тьму, поселенную Колби и Кабаном. В докторе с двустволкой было столько доброты, что я как будто Богу в лицо заглянула!

Возвращаясь из Халвестона к Волку и Пенелопе, я пыталась понять, зачем доктор это сделал. Всю дорогу об этом думала. А потом солнце спряталось за тучи, на небе появился красно-желтый крест, и я все поняла. Впереди меня ждали кровь и золото. И еще расплата. Я шла навстречу Крегару и Лайон, чего бы они там ни задумали. Мне не спрятаться от них даже на самом далеком севере, даже если я найду своих родителей. Небеса не лгут, просто не умеют лгать. Дождь это дождь, солнце это солнце, буря это буря, а будущее – это будущее. Мне не нужно знать буквы, чтобы прочитать его. Доктор одним маленьким поступком научил меня тому, что я запомню на всю оставшуюся жизнь. Он показал мне, как делать добро, и теперь я должна поступить так же. Повернуться и посмотреть в лицо Крегару и своему прошлому, а не бежать от них. Главное, найти в себе силы, чтобы это сделать.

Я НИКОМУ НЕ РАССКАЗАЛА о докторе и помощнике Лайон. Сама не знаю почему. Пенелопа не стала бы меня осуждать, а Волку так вообще было все равно. Но мне хотелось оставить это только для себя. Доктор, имени которого я так и не узнала, дал мне намного больше, чем бинты и пилюли.

Я не хотела делиться.

Я отдала Пенелопе биотики и объяснила, как их принимать. Пот с нее тек в три ручья – в таком виде в конторе, где разрешения выдают, никого не очаруешь. Пройдет еще неделя, прежде чем она встанет на ноги, и даже больше, прежде чем рана окончательно заживет. Значит, придется еще несколько дней торчать в этой хижине, сгорая от нетерпения. Целую неделю охотиться и ставить капканы, поддерживать огонь и строить из себя медсестру. А ведь я больше всего на свете хотела побыстрее оказаться в Халвестоне и найти родителей. Они там – или там были. Я их нутром чувствовала. Мама и папа прошли через ворота Халвестона и уворачивались от ползучих гадов вроде Билкера, когда те пытались навешать им лапши на уши. Может, доктор лечил их или продавал им пилюли и мази. А может, я уже видела их в толпе.

Я так близко, до цели осталось совсем чуть-чуть! Однако что-то подсказывало мне, что меня и моих родителей разделяют горы – горы с лицами Крегара и Лайон.

Я все думала о том, что сделал доктор для меня и Пенелопы. Я ведь могла попасть прямиком в лапы Лайон, рассказать ей про все ужасы, что творила, и заплатить по счетам, если бы он позволил помощнику Лайон отвести меня в тюрьму. Однако он уготовил мне другое искупление. Я должна разгрести все зло, что принесла в город как грязь на ботинках. Раз лицо Крегара смотрело на Халвестон с угольного рисунка, значит, его еще не поймали. Лайон сейчас в городе, и у нее есть на то причина. Не я, со всеми своими грехами, а Крегар. Он шел за мной и ждал чего-то, не знаю чего, а Лайон шла за нами обоими.

Из труб Халвестона поднимался дым. Иногда мне казалось, что ветер доносит звуки скрипки. Крегар где-то там, а может, прячется в лесу, выслеживая меня. Пришло время остановиться. Хватит убегать от преследователей. Теперь у меня был план. Я придумала его, сидя на валуне и глядя на звезды.

Каждое утро я проверяла ловушки, потом меняла повязки Пенелопе и наконец, наполнив флягу из говорливого ручья на холме, взбиралась на скалу и сидела там до захода солнца: терла рукоятку ножа о камень. Ни пилы, ни лезвия у меня не было, оставался только камень против оленьего рога, и я была уверена, что камень победит.