Этот вопрос остался без ответа.

— Да, кровь Таммаренов всегда была в цене, — усмехнулся старик. — А что же до их сыновей, моих правнуков? Кто достоин взять в жёны принцессу?

И вновь молчание.

— Праправнуки?

И снова все сидели, уставив глаза в пол.

— Чёрт возьми! — усмехнулся лорд Эйевос и всплеснул руками. — Стало быть, Таринор, придётся тебе передать королю моё искреннее сожаление. Не нашёлся у нас купец на его товар.

— Отец, — раздался осторожный голос лысого старика, что сидел по левую сторону от лорда. — Кажется, юный Эрис Таммарен в свои семнадцать лет ещё не обзавёлся супругой.

— Кто это, Янес? — поморщился лорд.

— Ваш праправнук. Сын моего внука Ориса. Он сейчас командует гарнизоном в Пепельном зубе.

— Значит, он пробудет там до первых холодов. Король будет вынужден подождать.

— Боюсь, король не станет ждать так долго, лорд Таммарен, — неожиданно сказал Таринор. — Если возможно, то…

— Не станет? — старик опёрся руками на собственные колени и чуть наклонился вперёд.

Остальные сидящие на тронах нахмурились, и наёмник понял, что, по-видимому, ляпнул что-то не то. При этом он понимал, что сказал чистую правду.

— Таринор, знаешь ли ты, что для дома Таммарен значат традиции и порядок? — лорд прищурился и пристально взглянул на наёмника. — Видишь эти троны? Здесь в порядке старшинства сидят мои дети — четверо сыновей и дочь. Мой младший сын Эймос, его брат-близнец Эйтос; Мейвос, названный в честь моего отца; моя единственная дочь Эйра и, наконец, Янес Таммарен. Если смерть унесёт кого-то из них раньше меня, его место займёт старший из их сыновей и дочерей. Таким образом, на этих семи тронах всегда будут старшие Таммарены.

В зале стояла гробовая тишина. Лишь скрипучий голос лорда Эйевоса разносился эхом под каменными сводами.

— Знаешь, почему место справа от меня пустует? По традиции там должен сидеть мой старший сын Явос, но он уже так давно служит в Чёрном замке, что я успел позабыть его лицо. Могу ли я посадить на его место кого-то другого?

Старик обратил вопрошающий взгляд на своих детей, но никто не стал говорить очевидного. Тогда он сам ответил на собственный вопрос:

— Нет. Не я установил этот порядок и не мне его нарушать. Не я ввёл традицию служения в Пепельном зубе для каждого Таммарена, что достиг нужного возраста. И не мне, и уж тем более не Эдвальду Одерингу её нарушать. Я шлёпал по заднице его отца, когда тот таскал кошек за хвост, приезжая в Высокий дом. А его дед не выпил ни капли на моей свадьбе, не потому, что был трезвенником, а потому, что был ещё сопляком, и мать запретила давать ему вино. И если он думает, что может попрать наши устои по своему желанию, то можешь передать ему мои слова. Если король захочет, чтобы Эрис Таммарен покинул Пепельный зуб раньше положенного срока, то пусть снаряжает войско и берёт крепость штурмом.

Сказав это, старик откинулся на каменную спинку трона и выжидающе взглянул на Таринора. Тот вздохнул и, вложив в одну фразу всё красноречие, ответил:

— Полагаю, если вы одобрите помолвку, то король не станет возражать, чтобы юный Эрис закончил свою службу. Напротив, его величество будет лишь рад, что будущий супруг его дочери столь предан делу чести.

Судя по всему, лорду Таммарену ответ понравился. Он помолчал несколько секунд, а потом скрипучий старческий смех разнёсся по залу раскатистым эхом.

— Так тому и быть! — старик хлопнул в ладоши так громко, что они должны были рассыпаться. — Я велю отправить в Чёрный замок сокола. Пусть Эдвальд готовит свадьбу поздней осенью, в месяц первого мороза. Дорожную грязь схватит холодом, а снег ещё не занесёт тракты, так что пусть ожидает множество гостей, как это у нас принято. Поглядим, так ли крепок Чёрный замок, как говорят, и не лопнет ли он от обилия Таммаренов, хе-хе. Значит, на этом всё и можно больше не мучиться на этих проклятых каменных креслах.

Старик попытался подняться с места сам, но двое из его сыновей тут же подхватили его под руки.

— К слову о торжествах! — вдруг воскликнул лорд Эйевос. — Мы, Таммарены, каждый год празднуем середину лета. И, кажется, она уже близко?

— Да, отец, сегодня четырнадцатый день месяца середины лета, — сказала Эйра Таммарен, серебряно-седая женщина преклонных лет.

— Стало быть, пора. Тибальд! — лорд обратился к кастеляну. — Пусть начинают приготовления. Лето в этом году выдалось дрянное, так что пышные торжества нам ни к чему. Но показать гостям, чего стоит гостеприимство Высокого дома, всё же стоит.

Вернувшись в гостевые покои вниз по лестнице, Таринор получил ни с чем не сравнимое удовольствие. Он взглянул в окно и хотел было прогуляться по окрестностям замка, но вспомнил о бесконечном пути наверх и тут же оставил эту затею.

Остальные разбились на небольшие группки и принялись заниматься своими делами. Маркус взял в руки перо и начал исписывать лист за листом, данные ему Тиберием, а Игнат за этим наблюдал и время от времени перекидывался с «папашей» парой фраз. Тогмур же внезапно обнаружил в себе интерес к подземному миру и допытывал Драма вопросами. Этельдиар он упорно называл «тёмными альвами», поскольку привык называть эльфов именно так, но Драм, кажется, даже не был против. Северянина интересовало решительно всё, что касалось жизни в Аркобанде: что там едят, где живут; как узнают, когда день, а когда ночь; вплоть до того, во что одеваются тамошние женщины. Последний вопрос слегка смутил Драма, но всё же он ответил на него, тщательно подбирая слова для описания предметов одежды.

— И что, прямо почти прозрачное? — с жаром спросил Тогмур. — Хочешь сказать, у вас полгорода нагишом ходит? Что ж за место такое чудное…

— Его носят не все. Паучий шёлк — дорогой материал. Шить из него целое платье дорого, поэтому делают лишь часть, — Драм замолчал и добавил: — Места, закрывающие грудь и пояс непрозрачны.

Интерес на лице Тогмура сменился разочарованием.

— Вот же эльфы… — проворчал он, отвернувшись, после чего вновь обратился к Драму. — Если когда-нибудь побываю в этом вашем Арбаканде и Урунтане, обязательно такое платье привезу. И подарю Бьориг, дочке Стурбьёрна Медвежьей лапы. Уж на что она красавица с крутым норовом, а с таким подарком она точно будет моей. Ну, а если и нет, то сестре её подарю. Зуб даю, когда Тогмур Рьяный вернётся в Грарстенн, молва о нём разнесётся от Бескрайнего моря до земель ледяных альвов, от Большого леса до самого льдистого побережья! Стану уважаемым, как старый Гальдр, а как помру, так мой погребальный костёр будет таким, какого не видывал свет!

— Человек не способен выжить в Аркобанде. Удушливый мрак убивает медленно, но неотвратимо.

Услышав это, Тогмур погрустнел, и Драм поспешил добавить.

— Но, если мне случиться оказаться там, я обязательно захвачу одно платье для тебя.

Северянин крепко пожал эльфу бледную руку и принялся мечтать, что сделает, когда вернётся домой. Таринор глядел на это с горькой усмешкой: он-то знал, что Драму пути назад нет.

— Только вот как мне совершать подвиги, — возмутился рыжий, — когда топору здесь дела не находится?

— Ну, если ты дашь себе волю здесь, то в Грарстенн вернётся только твоя голова, — заметил Таринор. — Будут тебе ещё битвы…

— А, ты про мертвяков? — как бы между делом спросил Тогмур.

Наёмник опешил. До сих пор он не говорил об армии мёртвых никому, кроме короля.

— Откуда ты знаешь? — полушёпотом спросил Таринор.

— Игнат рассказал, пока ты дрых. Говорят, их ведёт какой-то сильный колдун. Знаю, ты нам не рассказывал. Наверное, пугать не хотел. Но знай, что мы с братцем с тобой до конца. И никаких мертвяков не боимся!

— Не боимся! — подтвердил здоровяк Иггмур, потрясая огромным кулаком.

— Погоди-ка, а ты, Игнат, откуда знаешь? — Таринор не переставал изумляться.

— Нам с Маркусом рассказал Рейквин, бывший верховный маг. А вот откуда это известно тебе?

— Сон приснился, — нехотя ответил наёмник.

— С тобой разговаривают боги, Таринор, — задумчиво проговорил Драм. — Они посылают тебе видения, направляют, хотят, чтобы ты что-то понял. Будет лучше, если у нас не будет