меньше пятидесяти. Многие уныло доживали свой век, оставшись в одиночестве — самое страшное для дома. Это сродни его гибели. В стенах должна быть жизнь. Но были и такие дома, которые принимали в объятья своих уютных стен людей, решивших сбежать из душного мегаполиса. Многим из них дома достались по наследству, кто-то приобрел за бесценок. Эти люди называли себя дачниками. Их жизнь делилась на полгода в городе, полгода в Беляниново. Стариков осталось совсем мало. Рядом разрастался коттеджный поселок, который на фоне деревни выглядел высокомерно и чопорно.

Там обитало уже другое поколение. Там не топили печи, и не пахло сырым деревом в сенях. Там в бане запах хвои, мха, березы и дуба никогда не смешивался с паром. Этот запах много лет пропитывал стены и пол. Он тоже был частью истории. Там не было чердаков с заброшенными и затянутыми кружевной паутиной углами, где обязательно существовали привидения и духи, где прятались сокровища, по разным причинам потерявшие своих владельцев. Дома еще долго хранили память обо всем этом. Но время безжалостно разрушало то, чем они жили, чему радовались, в чем находили смысл своего существования. Уходили люди, умирали дома, стиралась память.

— Вика, у меня появилась идея, — воскликнула Надя, завидев окраину деревни. Она вспомнила о своем обещании Марье Ивановне нанести визит, но за все это время так и не удосужилась. Наверное, сейчас самое время. Отвлечься будет полезно всем: ей, чтобы понять свое отношение к Фертовскому, а Вике, чтобы, наконец, разобраться в своих чувствах к Антону. — Давай зайдем в гости к одному очень хорошему человеку? — предложила Андреева. — Оказывается, здесь, в Беляниново живет знакомая моей сестры, Марья Ивановна — замечательная женщина.

— А как ты объяснишь ей мой синяк под глазом? — усмехнулась Виктория.

— Упал, потерял сознание, очнулся, синяк, — пошутила Надя, она порадовалась, что подруга больше не выглядит расстроенной и нервной.

— Хорошо, — согласилась та, — только, боюсь, нам не поверят.

Надя увидела Марью Ивановну первой. Та стояла возле калитки и поглядывала на часы, которые то и дело доставала из кармана передника. Цветастый платок обнимал полные плечи. Жидкие седые волосы закручены в пучок, а выбившиеся пряди привлекательно кудрявились на лбу и висках.

— Добрый вечер, Марья Ивановна! — тепло поздоровалась Андреева. Женщина дернула головой, растянула сухие губы в улыбке. Через секунду, распахнув калитку, суетливо выскочила на дорогу. — Это Виктория, я упоминала о ней.

— Да, конечно, доброго здоровья, девочки! Зайдете ко мне в гости? — она всплеснула пухлыми руками и подмигнула. — Напою вас чудесным молоком. Вот только дождемся моих сорванцов-внуков? Обещали вернуться с речки еще час назад, я беспокоюсь. Насилу утерпели, когда кончится дождь, и тут же убежали купаться. А вот и они, — действительно, два подростка спешили домой, сверкая разбитыми асфальтной болезнью коленками, мокрые волосы ежиком. Один был немного постарше и более долговязый, на его лице уже обозначились прыщи. Лицо второго густо усеяли веснушки, на шее повязана черная бандана. Парни вежливо поздоровались, получили нагоняй от бабушки и убежали на грядки есть клубнику.

— Девочки, проходите в дом, — гостеприимно предложила хозяйка.

Дом был самым настоящим, деревенским. Большая веранда, залитая солнцем, здесь, на высокой тумбочке стояло ведро с крыничной водой и лежали стебли укропа для засолки огурцов. В углу старый сервант, возле двери — самодельная обувница с полным ассортиментом: резиновые сапоги, галоши, старые выцветшие тапочки, две пары кроссовок, шлепанцы и одни туфли, вполне приличные.

Переступив высокий порог веранды, девушки оказались в столовой — довольно просторной, отделенной от кухни тростниковой занавеской. Между окнами вдоль стены диван, необычный такой, с высокой спинкой. И хотя выглядел он еще сносно, наверное, насчитывал лет сто. Надя почувствовала это, когда села, пружины громко заявили о себе. Хорошо, что они все-таки не выскакивали наружу.

Марья Ивановна разлила молоко в две белые кружки, Виктория поморщилась, она не любила молоко, но отказаться было неудобно, хозяйка проявляла такое радушие, что пришлось сделать несколько глотков. К своему удивлению Вика поняла, что молоко даже очень вкусное.

— Виктория, я дам тебе чудесную мазь, — сказала хозяйка дома после того, как молоко было выпито с видимым удовольствием. Двигалась она, несмотря на полноту, быстро и бесшумно. — Назавтра синяк под глазом исчезнет, будто его и не было.

Корецкая смутилась, она уже успела забыть о том, что Антон так украсил ее лицо. Марья Ивановна исчезла за дверью, ведущей в зал. Любопытная Виктория заглянула на кухню.

— Надь, здесь есть все: и плита, и холодильник, и даже печь — настоящая! — воскликнула она. Надежда улыбнулась.

— На ней не готовят, лишь подтапливают.

— Насилу нашла мазь, — появилась хозяйка и протянула Вике маленькую пластмассовую баночку. — Внуки все перевернули. И вот что еще: проснитесь завтра пораньше и умойтесь утренней росой, Аграфена Купальница даст вам красоту, — сказала Марья Ивановна, — а вечером приходите к реке, будет Ивана Купала. Ночью милости прошу в мою баньку, я завтра натоплю ее как следует. Наверное, и не вспомните, когда парились в настоящей деревенской бане?

Надя и Вика переглянулись. Вот здорово! Баня, Иван Купала! Просто сказка!

— Ишь, как глаза у обеих загорелись, — насмешливо заметила хозяйка.

Вбежали внуки, чумазые, шумные, схватили по сдобной булке и принялись уплетать. Как большинство подростков, ели они много и часто, требовал растущий организм. Его жернова перемалывали все и не давали жиру ни единой возможности отложиться.

— Ба, мы завтра будем прыгать через костер? — спросил веснушчатый. Его брат презрительно фыркнул.

— Лучше пойдем искать папоротник, — сказал он, — я уверен, мы его найдем.

— Ох, уж мне этот папоротник, — вздохнула бабушка, — рассказала им на свою голову, теперь третьи сутки бредят. Мечтают найти цветок папоротника. Глупенькие, это просто красивая легенда.

— Меня тоже в детстве волновала эта легенда, — вспомнила Надя. Она слышала ее в летнем лагере, от девчонок. Они еще тогда собрались ночью убежать за территорию и отправиться в лес искать цветок. Но вожатые пресекли на корню попытку побега, кто-то донес.

— А я ничего не слышала об этой легенде, — призналась Виктория. Она заметила, что старший подросток с любопытством поглядывает на ее синяк, одернула юбку и показала парню язык.

— О, это замечательная легенда! Виктория, неужели ты ничего о ней не знаешь? Расскажу-ка я с самого начала. Может, еще по кружке молочка?

Глава 37

Марья Ивановна начала рассказ, Виктория и Надя заслушались.

«Кто не выйдет на Купальню, тот будет пень-колода, а кто пойдет на Купальню, тот будет бел-береза».

Купала — бог земных плодов, ему жертвовали перед сбором хлеба. Это день летнего солнцестояния. В половине июня полуденное